На пути к Академии (На пути к Основанию)

Понимаешь? Нужно никого не пропустить и всех подозрительных проверить с головы до ног. Надо хорошенько понять, что им здесь нужно, прежде чем они будут соответствующим образом наказаны. А мне бы не хотелось, чтобы все выглядело наказанием за проступок, а не за преступление. Они же непременно начнут жаловаться на безработицу, отчаяние, станут скулить, что, дескать, несправедливо брать на работу чужаков и тренторианцам отказывать. Все это будет выглядеть тоскливо и жалостливо, а мы предстанем в идиотском свете. Нужно дать им возможность сознаться в более тяжком преступлении. И потом…

Селдон умолк, и Дорс была вынуждена поторопить его с ответом:

– Ну-ну, выкладывай, что это еще за новое «потом»?

Селдон проговорил срывающимся шепотом:

– Один из этих двенадцати – Рейч, под псевдонимом «Планше».

– Что?!

– Чему так удивляешься? Я послал его в Сэтчем, чтобы он внедрился в движение джоранумитов, и это ему удалось. Я верю в него. Раз он здесь, он-то знает, зачем он здесь, и наверняка у него есть какой-то план насчет того, как вставить палку в колесо. Но я тоже хочу быть на месте событий. Я хочу его видеть. Хочу иметь возможность помочь ему, если сумею.

– Если хочешь помочь ему, выставь пятьдесят охранников по обе стороны от садовников.

– Нет. Это тоже ничего не даст. Гвардейцы там будут, но их не будет видно. Мнимым садовникам нужно дать возможность проявить себя, раскрыться, у них руки должны быть, так сказать, развязаны, что бы ни было у них на уме, каковы бы ни были их планы. Главное – не дать этим планам осуществиться. А как только они скажут «а», мы их арестуем.

– Это рискованно. Это рискованно для Рейча в первую очередь.

– Приходиться порой рисковать. Но ставка выше, чем чья-то жизнь, Дорс.

– Это жестоко! Это бессердечно, в конце концов!

– Ты думаешь, у меня нет сердца? Но даже если ему суждено разорваться, я буду думать о психо…

– Не надо! – оборвала его Дорс и отвернулась, словно ей стало нестерпимо больно.

– Я все понимаю, – ласково проговорил Селдон. – Но тебе туда нельзя. Твое присутствие будет настолько из ряда вон выходящим, что заговорщики могут заподозрить неладное и откажутся от выполнения задуманного. Дорс, – добавил он, немного помолчав: – ты говоришь, что твоя задача – защищать меня. Это важней, чем защищать Рейча, и ты это прекрасно понимаешь. Честное слово, я бы не стал этого говорить, но ведь, защищая меня, ты в первую очередь защищаешь психоисторию и все человечество. Это главное. А то, что я знаю из психоистории, в свою очередь диктует мне, что я во что бы то ни стало должен сберечь наш центр, сберечь любой ценой, и именно это я и хочу сделать. Понимаешь?

– Понимаю… – прошептала Дорс и отвернулась, что бы уйти.

А Селдон подумал: «Надеюсь, я прав».

Ведь если он ошибался, Дорс ни за что не простила бы его. Более того, он бы и сам себя никогда не простил – гори тогда огнем психоистория и все остальное.

24

Новобранцы в армию садовников выстроились ровными рядами – ноги на ширине плеч, руки за спинами, все до одного – в аккуратных зеленых комбинезонах, просторных, с большущими карманами. Трудно было на глаз определить, кто тут мужчина, а кто женщина, разве что по росту. Волосы были спрятаны под капюшонами, но садовникам и вообще полагались короткие стрижки и не разрешалось носить ни усов, ни бород.

А почему – никто не мог бы ответить. Одно слово – «традиция» и все. А традиции бывают какими угодно – как мудрыми, так и довольно дурацкими.

Перед садовниками стоял Мандель Грубер, а по обе стороны от него – его помощники. Грубер весь дрожал и часто моргал.

Гэри Селдон крепко сжал губы. Только бы Грубер выдавил из себя что-нибудь вроде «императорские садовники приветствуют вас», и этого было бы вполне достаточно.

Пробежавшись взглядом по рядам новых садовников, Селдон быстро нашел Рейча.

Сердце Селдона екнуло. Вот он, безусый Рейч, в первой шеренге, стоит навытяжку, смотрит прямо перед собой. Он и не пытался встретиться взглядом с Селдоном, казалось, будто не узнает его. «Вот и хорошо, – подумал Селдон. – И не надо. Держится молодцом».

Грубер пробормотал полубессвязное приветствие и, слово взял Селдон.

Легко шагнув вперед, он встал перед Грубером, и слегка поклонившись ему, сказал:

– Благодарю вас, старший садовник. Дамы и господа, императорские садовники. Вам предстоит важная и ответственная работа. На ваши плечи ляжет забота о красоте и процветании единственного островка под открытым небом на всем громадном Тренторе, столице Галактической Империи. Именно вам надлежит заботиться о том, чтобы мы, лишенные грандиозных просторов земли, не покрытой куполами, обладали бы истинной жемчужиной природы, способной затмить любой уголок Империи.