На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история

Даже без прихода кораблей Небогатова эскадра не представляла собой единое целое. «В общем, – записал в дневник во время стоянки на Мадагаскаре командир крейсера «Аврора» капитан 1-го ранга Е. Р. Егорьев, – если исключить 4 однотипных броненосца (типа «Бородино». – А.О.), преобладает удивительная разнотипность. Каждое другое судно представляет положительно – unicum, годный для сохранения в музеях в назидание потомства…»{2115}. За 2,5 месяца похода 2-я Тихоокеанская эскадра только 2 раза выходила на практическую стрельбу, причем из 10-ти и 12-дюймовых орудий было сделано только по 3–5 выстрелов. Результаты стрельб были весьма скверными. Лучше всего стреляли команды старых кораблей, хуже всего – собранные в спешке команды новых эскадренных броненосцев, которые должны были стать ударной силой эскадры. Т. к. боекомплекта для учебы не было, практически не было и артиллерийских учений, т. к. не было запаса снарядов к ним. Результаты учебных стрельб, проведенных Небогатовым в Аденском заливе, были еще хуже – не был разбит ни один из щитов, изображавших цель. Вторые учебные стрельбы дали лучший результат, но уровень подготовки команд все равно был далеко не идеальным. У Рожественского был выбор – или учить своих комендоров, и тогда прийти к решающему сражению без снарядов, или прийти к бою со снарядами, но с плохо подготовленными артиллеристами{2116}. В их обучении исходили из принципа «лучше хоть что-нибудь, чем ничего!»{2117} На стрельбах по ошибке из 75-мм. орудия «Князя Суворова» попали по «Дмитрию Донскому» – жертв не было, сильных разрушений – тоже{2118}.

3(16) марта эскадра ушла из Мадагаскара, держа курс на французский Индокитай, к берегам Вьетнама. «Транспортов масса, – отмечал Егорьев, – и наша эскадра похожа на конвойных большого верблюжьего каравана»{2119}. Более всего удивительно то, что этот караван двигался без потерь. Переход в бухту Камрань (совр. Вьетнам) при скорости 7 узлов занял 28 дней, за это время на кораблях было исправлено 112 поломок, т. е. в среднем по 4 в сутки. На судах, не прошедших испытаний, выходили из строя механизмы, рулевое управление, котлы{2120}. Удержать порядок при движении было сложно – линии и колонны постоянно растягивались, отстававших обходили те, кто мог воспользоваться преимуществом в скорости{2121}. Положение было тяжелым. Перегрузка судов углем вызывала многочисленные болезни, которые вместе с малярией постоянно поражали экипажи судов{2122}.

8(21) марта 1905 г. русское правительство через Париж провело зондаж предварительных условий мира. Русские предложения исключали уступку какой-либо части собственной территории, уплату контрибуции, уступку железной дороги на Владивосток и отказ от права держать флот на Тихом океане. В начале апреля Япония ответила отказом принять эти условия или сообщить собственные{2123}. Со своей стороны Токио уже 8 марта начал неофициальным образом зондировать через американского посланника возможность прекращения боевых действий{2124}. Естественно, что условия при этом не оговаривались. К концу марта требования японских военных к дипломатам были окончательно сформулированы, и русское предложение было все же использовано для того, чтобы публично заявить о своих претензиях. При этом они были озвучены не через союзника России, а через собственного партнера. Японские дипломаты ответили на запрос о возможных условиях мира, сделанный президентом США через Военного министра В. Тафта – контроль над Кореей, Порт-Артур, Сахалин и контрибуция{2125}.

Внешнеполитическое положение государства, которое постоянно терпит поражения, не могло укрепляться. Даже французы, поначалу смотревшие сквозь пальцы на превышение пределов своего благожелательного нейтралитета, начали протестовать против слишком длительного пребывания русской эскадры в территориальных водах своих колоний, ссылаясь на то, что они не являются союзниками России в войне против Японии. Строго говоря, действия русского командующего, санкционировавшего остановку и досмотр коммерческих пароходов под нейтральными флагами вблизи французского Индокитая, не могли не беспокоить местные колониальные власти{2126}.