На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история

Естественно, что для этого импровизированного заслона, находящегося под обстрелом артиллерии противника, было важно иметь поддержку собственной артиллерии. Кризис на дороге поначалу был преодолен благодаря иницативе одного командира батареи. Выведя орудия на прямую наводку, он заставил японцев прекратить огонь{2026}. Но управлять батареями в этом беспорядке было сложно — некоторые из них произвольно снимались с позиций, отстрелявшись по одной, раз указанной цели. При приближении японской пехоты артиллеристы не хотели рисковать своими орудиями и уводили их на дорогу. К часу дня она опять оказалась под перекрестным обстрелом японских пушек{2027}. И здесь, в котловине у реки Пухэ, армия окончательно разложилась, именно с этого момента применимы слова Алексеева: «25 февраля армия не хотела сопротивляться (подч. Алексеевым. — А.О.)»{2028}. В обозе и среди отступавших началась паника, после которой порядок уже навести было невозможно. Офицеры штаба армии собирали бежавших группами по 15–20 человек, но они разбегались при первом же взрыве шимозы. Повозки мчавшихся обозов калечили людей, особенно отличились артиллерийские парки с мощными лошадьми, сметавшими все на своем пути{2029}.

Находившийся с конницей у западного края «Мукденского горлышка» А. И. Деникин имел возможность наблюдать произошедшее: «Одни части пробивались с боем, сохраняя порядок, другие, расстроенные, дезориентированные — сновали по полю взад и вперед, натыкаясь на огонь японцев. Отдельные люди, то собираясь в группы, то вновь разбегаясь, беспомощно искали выхода из мертвой петли. Наши разъезды служили для многих маяком… А все поле, насколько видно было глазу, усеяно было мчавшимися в разных направлениях повозками обоза, лазаретными фургонами, лошадьми без всадников, брошенными ящиками и грудами развороченного валявшегося багажа, даже из обоза главнокомандующего… Первый раз за время войны я видел панику»{2030}.

Контроль над войсками был утерян. Обозные обрубали постромки и спасались верхом — о масштабах происходившего можно судить по потерям 2-й и 3-й армий в материальной части. Были потеряны 29 скорострельных орудий, 46 лафетов, 44 передка, 547 зарядных ящиков, 9 передних ходов зарядных ящиков, 279 патронных двуколок, 753 хозяйственных двуколки, 79 походных кухонь, 489 разных повозок. Теттау говорит о 6000 повозок, потерянных при отступлении от Мукдена{2031}. Большая часть этих потерь, без сомнения, выпадает на Мандаринскую дорогу. Гибель обоза завершила разложение еще контролируемых войск. Штаб ничего не мог сделать. Солдаты бросали оружие, грабили брошенное имущество, даже повозки штаба 3-й армии. В то же самое время в обозе хозяйничали мародеры{2032}.

Территория в несколько квадратных километров была усеяна убитыми, ранеными и… пьяными. Штаб армии, снова собравшийся у выхода из этой котловины, мог только наблюдать — «…обширное ровное поле было усеяно шедшими и бежавшими врассыпную солдатами, всюду валялись сломанные повозки, с выброшенными из них вещами, некоторые из них горели, видны были бежавшие люди и много лошадиных трупов… Это была картина бегства!»{2033} Посетивший дорогу на следующий день вместе с победителями германский офицер описал увиденное так: «Страшное впечатление производил вид дороги, по которой отступали русские. Она была на несколько километров покрыта мертвыми людьми, опрокинутыми пушками и повозками. Отступление приняло здесь характер панического бегства»{2034}.

Русская армия отступала в полном беспорядке. Не было ни предпринято никаких мер для упорядочения движения войсковых колонн и обозов, порядок при переходе рек и ручьев никем не соблюдался. Очередь для перехода немногочисленных мостов и бродов бралась с боя{2035}. Арьергард отходивших на Телин частей шел по полям, усеяным брошенным армейским имуществом — повозками, кухнями, бумагами, сухарями, цинковыми коробками с патронами и т. п{2036}. Не удивительно, что толпа из солдат пришла в Телин без вещмешков, патронташей, патронных сумок и т. п. — отступавшие бросали все то, что казалось им лишним. Переутомление было таким, что люди и кони падали от бессилия падали на холодную землю и сразу же засыпали{2037}. К счастью, ослабленные потерями (около 70 000 чел.) японцы не вели энергичного преследования. «Японская армия была очевидно истощена, — вспоминал П. А. Половцов, — и не преследовала нас. Если бы они только послали за нами несколько эскадронов хорошей кавалерии, катастрофа могла бы стать ужасной, но они дали нам уйти»{2038}. Впрочем, и русская кавалерия, к удивлению многих, ни во время сражения, ни при отходе не попыталась предпринять что-либо против японской, а между тем в абсолютных цифрах перевес был впечатляющим: 150 эскадронов против 16{2039}.