На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история

Позже все же пришлось прибегнуть к экстраординарной и дорогостоящей морской перевозке. Число солдат и офицеров, которых предполагалось перевезти морем, постоянно росло — сначала 40 тыс., потом 60 тыс., 80 тыс. и, наконец, 100 тыс. Для такого количества войск не хватало пароходов. 5 судов Доброфлота, годных для транспортировки войск, были полностью заняты перевозкой пленных из Японии во Владивосток. К началу февраля 1906 года на них вернулось в Россию 10 генералов, 2 адмирала, 1 066 офицеров, 51 330 солдат и 8 783 матроса{2328}. Уже при первых перевозках пленные, вступив на борт русских кораблей, начали проявлять признаки неподчинения. Старшим офицерам и, в частности, Рожественскому, грозили расправой{2329}. Вывоз по железной дороге также был организован далеко не лучшим образом, что сразу ухудшило ситуацию на Транссибе. В плену офицеры и рядовые содержались в разных лагерях, а по возвращению домой эшелоны формировались достаточно случайно, без учета частей и команд, в которых служили люди. Количество офицеров, совсем не знавших своих новых подчиненных, зачастую было недостаточно. Так, например, в одном из таких эшелонов на 600 матросов из команд эскадры контр-адмирала Н. И. Небогатова приходилось 3 офицера из Порт-Артура — лейтенант и два мичмана.

«Никакой ни внутренней, ни внешней связи у нас с этой незнакомой нам командой быть не могло, — вспоминал один из них, — что при буйных настроениях того времени — восстание во Владивостоке было только что перед прибытием туда пленных подавлено — грозило разразиться в эшелоне полной анархией. И, действительно, почувствовав отсутствие сильной власти в полосе железной дороги, команда скоро совершенно разнуздалась: пошло пьянство, громили станционные буфеты, грозили расправой с начальниками станций, и один раз пытались даже пустить своими силами поезд, обвиняя железнодорожный состав в задержке эшелона и не обращая внимания на слова начальника станции, что он не может дать «путь» потому, что по той же колее идет навстречу другой поезд»{2330}. Единственной опорой офицеров, до встречи с экспедицией ген.-л. барона А. Н. Меллера-Закомельского, стали 40 матросов с броненосца береговой обороны «Адмирал Ушаков», сохранившие спайку и дисциплину под руководством своего же боцмана{2331}.

Командование русской армии никогда не имело опыта эвакуации пленных, во всяком случае, в таком количестве. Кроме того, ему никак не мог пригодиться опыт прошлой войны, когда с территории Балканского полуострова выводились сохранившие боевой, сплоченный состав части русской армии. Скорость эвакуации отставала от скорости демобилизации, что неизбежно усложняло положение в тылу армии. Между тем, останавливать возвращение призванных резервистов в сложившейся ситуации также было нельзя — это было чревато потерей контроля над войсками. 4(17) ноября во Владивостоке по приказу Главнокомандующего приступили к увольнению запасных «внутренних губерний и всех приамурских войск». Таковых сразу же насчиталось 5000 человек. «Вестник Маньчжурских армий» сообщал: «…весть встречена войсками радостно. В городе тихо. Не осталось ни одного ресторана. Весь рейд заполнен иностранными пароходами, есть и русские. Выгрузка пока не производится»{2332}. Вскоре она все же началась, иначе бы контроль над городом военным властям сохранить не удалось. Для вывоза запасных пришлось использовать практически все доступные русские, а также немецкие, бельгийские и английские суда. В ночь на 4(17) февраля 1906 года в Одессу пришел первый транспорт — «Бирма» — который доставил домой 1850 чел. К февралю 1906 года под русским флагом должно было быть перевезено 12 146 чел., под иностранными — 73 486 чел.{2333}. На самом деле, до апреля 1906 года, когда окончательно была стабилизирована обстановка на железной дороге, на 70 пароходах по маршруту Владивосток-Одесса было перевезено свыше 120 тыс. рядовых и 1,5 тыс. офицеров{2334}.