На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история

Этот документ был явным ответом на манифест и кратким изложением надежд и программ либералов. Они призывали императора к диалогу: «Мы уповаем, что счастье наше будет расти и крепнуть при неуклонном исполнении закона, как со стороны народа, так и представителей власти, ибо закон, представляющий в России выражение Монаршей Воли, должен стать выше случайных видов отдельных представителей этой власти. Мы горячо веруем, что права отдельных лиц и права общественных учреждений будут незыблемо охраняемы. Мы ждем, Государь, возможности и права для общественных учреждений выражать свое мнение по вопросам, их касающихся, дабы до высоты Престола могло достигать выражение потребностей и мыслей не только представителей власти, но и народа русского. Мы ждем, Государь, что в Ваше царствование Россия двинется вперед по пути мира и правды со всем развитием общественных сил. Мы верим, что в общении с представителями всех сословий русского народа, равно преданных Престолу и Отечеству, власть Вашего Величества найдет новый источник силы и залог успеха в исполнении великодушных предначертаний Вашего Императорского Величества»{31}. Адрес был принят под аплодисменты. Зачитавший его Родичев закончил призывом: «Господа, в настоящую минуту наша надежда, наша вера в будущее, наши стремления, все обращены к Николаю II. Николаю II наше “ура!”»{32}

О молодом императоре почти ничего не знали, но ожидали от него хорошей реакции на инициативы общественности{33}. Новый год начинался ожиданием нового периода во внутренней политки России. 7(20) января в Министерстве земледелия открылась сессия сельскохозяйственного совета, в работе которого принимали участие и представители частного землевладения. От этого скромного по сути начинания ожидали весьма многого{34}. 13(26) января был издан Высочайший указ министру финансов о выделении ежегодной помощи в 50 тыс. рублей «ученым, литераторам и публицистам, а равно их вдовам и сиротам»{35}. Все это также было воспринято обществом весьма положительно{36}. Адреса начали готовить и другие земства{37}. Неоправденно высокие ожидания закончились разочарованием. Идеологом ответа на адрес тверитян стал все тот же Победоносцев, в лице которого молодой император нашел надежного, как ему казалось, советника, который смог бы ответить на вопрос — как поступил бы в этом случае его отец{38}. Уже в 1881 г. Победоносцев ярко выразил свое credo — конституция для него была фальшью, признаком и угрозой «конца России», парламенты — «говорильнями», наполненными «негодными, безнравственными людьми»{39}. Обер-прокурор Святейшего Синода даже составил краткий вариант «твердого слова» императора. Активную роль сыграл и министр внутренних дел И. Н. Дурново, предлагавший перейти к административным мерам в отношении авторов адреса{40}. В результате Родичев не был включен в делегацию, приглашенную на встречу с Николаем II, ему было запрещено заниматься земской деятельностью{41}.

17(29) января 1895 г. в Николаевском зале Зимнего дворца состоялось прием делегатов дворянства, казачества, земств и городов императорской чете. От 20 земств было подано 2 адреса, один из них — Тверской. Император заявил: «Я рад видеть представителей всех сословий, съехавшихся для заявления верноподданнических чувств. Верю искренности этих чувств, присущих каждому русскому. Но мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекающихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земств в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его Мой покойный Родитель»{42}. Николай отметил случившееся в своем дневнике следующим образом: «17(29) января 1895 г: «Был в страшных эмоциях перед тем, чтоб войти в Николаевскую залу, к депутациям от дворянств, земств и городских обществ, которым я сказал речь»{43}.

Речь была немедленно напечатана во всех центральных газетах, а на следующий день Николай II принял еще более многочисленные делегации, и на этот раз все обошлось без громких заявлений{44}. Очевидно, состояние императора накануне было причиной того, что вместо слова «беспочвенными» было прочитано (текст лежал в шапке, которую держал в руке монарх), а точнее — выкрикнуто «бессмысленными»{45}. Впечатление того, что император «прокричал речь» было общим{46}. По официальному отчету, окончание приема было прекрасно: «Громогласное “ура!” огласило Николаевскую залу»{47}. Эмоции, которые последовали, были не столь радужными, но не менее сильными. Встреча была истолкована однозначно: власть объявила оппозиции войну{48}. По-другому и быть не могло. Призыв либералов был публично назван монархом глупостью. «Трудно изобразить то волнение, — вспоминал П. Б. Струве, — какое в разнообразных кругах общества произвела произнесенная Николаем II 17 января 1895 г. краткая речь о “бессмысленных мечтаниях”»{49}.