На пути к войне

На миг у Палатона перехватило дыхание. Мальчик видел с помощью бахдара. Больше он не был его пассивным хранилищем. Но как же Рэнд пользовался им? Данные Союза подтверждали наличие у людей низких парапсихологических способностей, несмотря на их странные легенды. Неужели бахдар, очищенный Рэндом, горит так ярко, что выплескивается наружу? И если так, как Рэнду удается справляться с ним? Палатон уставился на человека, который обязан быть Заблудшим, но теперь не был им. Но что сказать ему? И надо ли давать объяснения? Он не мог видеть его глазами, он не знал, что видит Рэнд.

— Возможно, это побочный эффект. Нельзя полагаться на него.

— Здесь я могу полагаться только на тебя, да еще на старика Ринди, а этого мало. Тени разделяются, как только я отворачиваюсь, все исчезает. Если я лишусь этого, — Рэнд отвернулся от Палатона, глядя на холодный и пустой камин, — я буду узником внутри собственного тела. Ты не захотел даже, чтобы меня сопровождал Траскар. Кажется, я боюсь все больше. И потому не хочу оставаться один.

— Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Они взглянули друг на друга, и Рэнд спросил с прорвавшимся в его голосе отчаянием:

— Но как ты сможешь остановить это?

Человеку была необходима вся правда, на которую только мог отважиться Палатон.

— Не знаю… пока. Но то, что ты видишь, частично вызвано моим бахдаром.

— Твоей силой?

— Да.

Рэнд вытянул палец и обвел контур резного стола, стоящего рядом с его креслом.

— Края искрятся, как бронзовые, или как будто осыпанные волшебной пыльцой — бледно-желтой, тонкой и блестящей.

— У всех вещей?

Человек кивнул.

Палатон никогда не видел ничего подобного. Аура, которую он мог читать, главным образом была проявлением эмоций других чоя, хотя, сосредоточившись, он видел слабые ауры органических, живых или некогда живых предметов. Так было, когда сила оставалась при нем. А теперь он обнаруживал только тусклые цвета, очертания предметов, на которые смотрел.

— Я никогда еще такого не видел, — произнес он, — но это неважно. Каждый из нас обладает особой, присущей только ему силой.

— И прячет ее, — губы Рэнда исказились, и он потер руку.

— Что с тобой?

— Немного болит рука.

Палатон вскочил, радуясь, что может что-нибудь предпринять. Он включил внутреннюю связь.

— Дежурный, пришлите врача ко мне в комнаты как можно скорее. Пусть возьмет опознавательную карточку — сигнализация включена.

Рэнд закрыл глаза. Под ними залегли серые тени. Палатон подошел и положил руку ему на плечо. Кожа и кости под тканью рубашки показались ему не такими чужими, как он некогда ожидал.

— Неужели мои сны так утомительны?

— Нет, — глазные яблоки Рэнда шевельнулись под пронизанными голубыми венами веками, как будто он что-то припоминал. — В них я обретаю то, о чем давно мечтаю, — правый кулак Рэнда сжался. — И, если бы я только смог…

Палатон ощутил внезапную напряженность его тела. Этот человек, чужак для Чо и ее народа, жаждал быть тезаром, но это желание не принадлежало ему. Именно бахдар Палатона дарил ему запретные мечты, сущность его души — но неужели ему предстоит наблюдать, как бахдар сгорит внутри Рэнда и окажется потерянным для них обоих?

Палатон решил, что должен забрать у Рэнда свою силу, чего бы это ни стоило, прежде чем она уничтожит их обоих. Он отдернул руку, чтобы человек не уловил его мысли и внутреннюю борьбу. Прежде, чем затянувшаяся пауза стала невыносимой, на пороге появилась чоя — с фигурой, которую чоя называли полной. Она застыла, приложив опознавательную карточку к лазерному датчику, чтобы снять барьер и войти в комнату. Ее волосы каскадом падали на спину с такого маленького рогового гребня, что он казался всего лишь выпуклым наростом над ее бровями.

Чоя втащила за собой свой саквояж. Ее лицо исказилось, украшения на нем частично спрятались в морщинах, — весь облик выдавал безвкусицу.

— Вам, вероятно, надо было вызвать ветеринара, — сухо заметила она. — У меня есть только опыт лечения чоя.

Колкое замечание представительницы Земного дома, в чьих генах было заложено поддержание равновесия и сохранение мирных отношений, совершенно обезоружило Палатона. Рэнд выпрямился в кресле и открыл глаза. В них отражалась боль.

Врач поставила саквояж на стол.

— Но мне удалось просмотреть записи об осмотрах на орбитальной станции и здесь, в Чаролоне, и оказалось, что переломы и повреждения почти не отличаются от обычных, — она оглядела Рэнда серыми глазами, испещренными черными точками. — Ты снял повязки?

— Да, — негромко ответил Рэнд. — Они мне мешали.

— Давно пора было это сделать, — она достала из саквояжа записи и снимки и рассмотрела их. Помедлив, она коснулась соответствующих мест на руке и ноге Рэнда. — Переломы были здесь и вот здесь.

— Да.

Она молча закатала ему рукав и штанину.