На пути к войне

Ринди ухватился за руку Кативара. Стены зданий дрожали от гула толпы. Улицы усеивал мусор, обломки и осколки разбитых витрин. Чаролон казался грязным и непривлекательным, и яркий утренний свет только подчеркивал недостатки его облика. Мимо бежали чоя – возбужденные, суматошные, поглощенные грабежом и разрушением, и на их лицах можно было разглядеть жадность, злорадство, возбуждение. Один из них резко оттолкнул в сторону Ринди и поспешил прочь, даже не оглянувшись. Старый Прелат еще крепче сжал руку Кативара.

– Как же их остановить, – бормотал Ринди, и его слабые голоса были почти не слышны среди гула толпы. – Как заставить их выслушать нас?

Кативар уже сомневался в собственной безопасности.

– Они не станут слушать. Напрасно я привел тебя сюда.

Глаза им резал дым от горящей неподалеку лавки – ее содержимое было уже растаскано грабителями, двери сорваны с петель. Кативар закашлялся и повел Ринди прочь. Они едва успели отойти на несколько шагов, как пламя вспыхнуло сильнее и вырвалось наружу, обдавая жаром их спины. Ринди охнул и прибавил шагу. Кативар оглянулся, удивляясь, что питало ярость огня в пустом доме. Может быть, ненависть?

Эта мысль принесла ему удовлетворение. Чтобы завершить свою работу, ему было нужно именно такое топливо. Он отметил это в памяти на будущее.

Ринди высвободил руку на углу улицы. Здесь она переходила в круглую площадь, впереди стояли деревья бульваров – зеленая полоска, которая оставалась чистой и свежей, несмотря на окружающий погром. Ринди склонил голову с трепещущими на ветру волосами, и направился к парку.

Кативар следовал за ним по пятам. Их нагнала машина, полная простолюдинов, свистящих и издевающихся над прохожими. Глаза Кативара сузились от оскорбления. Простолюдины заухмылялись ему в ответ, как будто считали этот довод весомым. Поплотнее запахнувшись в свою просторную одежду священника, Кативар пошел рядом с Ринди.

Старый чоя вскарабкался на пьедестал в парке. Статуя Паншинеа, которая прежде украшала его, лежала на земле, разбитая на неузнаваемые обломки. Риндалан с горящими глазами обернулся к Кативару.

– Я соберу их, – сказал он. – И мы совершим то, что сможем. Пусть они не видят Бога, но не глухие же они!

Он простер руки, так что широкие рукава свалились, обнажив их до самых локтей, и запел.

Только тут Кативар понял, какую силу и непреклонную веру видит перед собой. Он вздрогнул от напевных голосов старого чоя. Несмотря на все планы, сердце Кативара забилось, и он понял, с каким соперником ему придется бороться, чтобы удовлетворить свои честолюбивые стремления. Но все, что он мог сделать сейчас – смотреть вверх, на стоящего на пьедестале чоя, и удивляться. Голоса Риндалана перекрывали вой сирен и крик, треск пламени и шум борьбы – их можно было расслышать за несколько кварталов и не только расслышать: эти голоса призывали, требовали ответа, и чоя, толпящиеся у немногих уцелевших лавок, начали поворачивать головы и прислушиваться.

Чоя пришли, как и предвидел Риндалан. Копоть покрывала их лица, в глазах вспыхивали гнев и разочарование. Чоя-матери в лохмотьях, с усталыми лицами несли на руках худых детей, крепко прижав их к себе. Молодежь смущенно пробиралась в толпе, издавая похожие на громкие хлопки звуки, которые только усиливали голоса Риндалана.

Вдруг старый чоя замолчал. До сих пор он смотрел в небо, но теперь перевел взгляд на огромную толпу у своих ног, заполонившую парк и прилегающую к нему площадь.

Кативар чувствовал, как его легкие жалит едкий дым. Два рослых простолюдина встали вплотную к нему, и Кативар расставил локти, отвоевывая себе место. Один из Заблудших вполголоса выругался, получив удар локтем в бок, но не отвел глаз от Риндалана.

Это мощь, думал Кативар. Он воспользовался своим бахдаром, чтобы созвать их. Каким же бахдаром обладал этот старец! В нем нарастало отвращение – никто не имеет права на силу, способную подчинить себе других, ни ради зла, ни ради блага.

Ринди вытянул вперед руку ладонью вниз – рука тряслась от напряжения. Он не мог унять дрожь, хотя видно было, что он даже закусил губы.

– Бог слышит вас, – провозгласил он. – Бог вас видит, даже если вы не способны увидеть его. Бог скорбит о ваших страданиях…

В тишине послышался крик:

– Он сам сказал тебе об этом?

Ринди кивнул и опустил дрожащую руку вдоль тела.

– Да, сказал. Разве Он не должен был этого сделать? Он печется о всех. Вы можете услышать Его – через шум, треск пламени, крики и стоны – вы можете услышать Его! Слушайте!

Кативар наблюдал, как чоя подняли головы к небу с восторженными лицами ожидая чуда, охваченные благоговением и трепетом, и их глаза ярко блестели в сумеречном свете. Как удалось сделать это старому чоя?

И тем не менее Кативар тоже слышал – он убеждал себя, что причиной всему летний ветер, нагретый солнцем, шум и треск пламени, но во все эти звуки вплетался еще один – стон, плач, тихое бормотание: казалось, в отчаянии скорбит весь город. Ни у кого из слушающих его голос не оставалось сомнений в его горе.