На пути Орды

– Да чтобы интерес-то пропал. У меня, может, цель диаметрально противоположенная.

– А именно? – удивился Алеша.

– Вам не понять! – махнула рукой Катя. – Все вы, мужского пола, немного того…

– Забавно! – хмыкнул Михалыч, не отрывая глаз от дороги.

* * *

Звездное небо. Черные кромки лесов. Все! День кончился.

Коля брел спать, но, увидев Глухаря, сидевшего возле своей избы, остановился, сел рядом…

– Жалко, князь Драгомир Бориславович сбежал… – сказал вдруг Глухарь.

– А что он тебе? – удивился Коля.

– Да всю медовуху из Берестихи с собой увез, гад…

– А если б нет, то что бы?

– Я б выпил, – признался Глухарь.

– Я бы тоже, – согласился Коля. – После такого дня. Стресс снять.

– Сам Бог велел, – кивнул Глухарь. – Никто не осудит…

– У меня есть «медовуха»!!! – крикнул Коля и вскочил, просветленно хлопнув себя по лбу. – Море жратвы же есть! И выпивки! В контейнере!

– Да тихо ты, чумной! – зашипел на него Глухарь.

– Да ты ведь слышишь плохо… – почти шепотом ответил Коля.

– Чего мне надо – я всегда услышу, – таким же шепотом ответил Глухарь.

* * *

В горницу княжеских «хором» набилось немало народу, – пришли все, кто хотел. Стол был завален деликатесами конца двадцатого века, тюк с надписью «запасной парашют» был опустошен разом и до дна.

Немало и бутылок красовалось между яствами.

– Помянем павших! – сказал Афанасич. – Вечная память.

Все встали.

– Вечная память!

В тишине стало слышно, как перекликаются на стене караульные группы. И вновь тишина. Только тихие трели лягушек, из заросли осоки у реки. Жизнь не кончается.

– Что, други? – прервал Глухарь безмолвие. – Между первой и второй…

– У вас тоже есть эта присказка? – поразился Коля.

– Пословица древняя, – кивнул Афанасич.

– Не помешаю? – спросил, появляясь в горнице, Игнач.

– Ты всегда, Игнач, кстати!

– Садись, гостем будешь.

– Отведай, чем твои потомки бананы будут запивать…

– Спасибо.

Выпили, помолчали.

* * *

– Михаил Михайлович, – повернулся к полковнику Алексей. – Я что, кстати, хотел сказать… У меня в рюкзаке – три миллиона шестьсот тысяч баксов.

– Ага, – хмыкнул Михалыч, продолжая следить за дорогой. – А у моей матери, в деревне, вон Катька видела, на чердаке шестнадцать миллиардов рублей. Тысяча девятьсот девятнадцатого года, кажется… И еще матрац керенками набитый есть. Там же, на чердаке.

– Вот, посмотрите… – Алексей приоткрыл рюкзачок, набитый пачками долларов.

– Чего?! – не понял Михалыч и затормозил, останавливаясь. – Ну-ка, дай посмотрю… Ух ты! – рассмотрев пристально три-четыре купюры при свете лампочки в салоне автомобиля, полковник качнул головой: – Где ж ты взял-то? Такая подделка. Во, качество! Не отличишь! Лично я бы – попался… Учти только: задумаешь сбыть – тут же статья, хоть и не ты делал.

– Это настоящие.

С минуту Михалыч молчал.

– Из будущего?

– Да.

– Даже не знаю, что сказать, – как-то очень обыденно пожал плечами Михалыч. – Кать, что говорят в таких случаях? Ты у нас все знаешь…

– Я клад там сдал, – прояснил Алексей.

– Сумасшедший, – сказала Катя. – Ты ж там один был. Могли же кинуть и пришить…

– Нет, не могли. Я же ничего не продавал. Записался в клуб коллекционеров. Филателисты, нумизматы, боннисты. И совершил законный обмен. По каталогу. У меня монеты конца девятого века, много, а мне нужны боны, американские бумажные деньги конца двадцатого века, тоже много… Там, в клубе, люди солидные, не барыги. Историки, археологи, ботаники… Я, в общем, отчасти и за этим тоже в будущее летал… Чтоб с местными бандюгами, ну и вообще, – ни с кем тут не связываться… А там – дело другое: без риска и по правилам, по закону. Не стоило?

– Не знаю, – сказал вдруг полковник. – Я ничего не знаю. Я не знаю, что говорят в такой ситуации. И сам не сталкивался, и от других не слыхал. – Он пожал плечами. – Поздравить? Да не с чем. Очень я боюсь этого…

– «Этого» – чего, папа?

– Денег. Не помню случая, чтобы даже гораздо меньшие деньги, «упавшие с небес», шли бы впрок. А тут в таком количестве! В таком качестве. И в таком возрасте… Лучше ты их выкинь, Алексей. Хотя я понимаю, что я глупость говорю.

– Ты чего, серьезно, что ль?! – возмутилась Катя.

– Не знаю. Сам не знаю. …Я по жизни знаю вот что. Деньги надо зарабатывать, а не «находить». Это раз! Легкие деньги легко и улетают. И ничего, кроме горя, не приносят. В конце концов.

– Ну, насчет горя ты хватил! «Ничего, кроме горя»! Вранье… Да три миллиона шестьсот пока растратишь, – сколько удовольствия получишь!

– Вот-вот! – кивнул Михалыч. – Я как раз про это.

– А чего? – возмутилась Катя.

– А ничего. – Михалыч повернулся к Алексею. – Смех смехом, а ты что с этим мешком денег делать собираешься? Всерьез? Без шуток если.

– Разделим поровну, на троих: Дороне Вячеславне, Кате и треть мне. Как договаривались.

– Вот я тебя прошу: ты этого пока не делай. Еще успеешь. Сначала давайте подумаем, ребята.

– Это нечестно, – возразил Алексей. – Если думать, то всем вместе.

– Конечно, – согласился Михалыч. – Думать будете втроем. То есть, если хотите, без меня.

– Вы нам не помешаете. Три головы хорошо, а четыре – лучше.

– Как говорил Змей Горыныч… – подхватила Катя.