На пути «Тайфуна»

Звания, награды, похвала начальства, полевые надбавки и прочая ерунда, раньше так ценимая, теперь кажется пустяшными детскими играми. Что интересно, командование обеих воюющих сторон, до того не баловавшее своих солдат наградами, вдруг не сговариваясь принялось щедро раздавать ордена. Только Советы награждали за успешное наступление, а в вермахте – для поднятия боевого духа.

Печально вздохнув, Лютце задумался. Что значат Железные кресты или продвижение по службе по сравнению с тем, что они видели? По сравнению с гибелью целых батальонов, со смертью товарищей, со своим чудесным спасением, когда смерть пролетала, посвистывая, у самого виска, а потом залезала холодными щупальцами под одежду, грозя превратить живого человека в ледышку. Наконец, что значили эти кусочки металла по сравнению с судьбой всей страны, висящей на волоске, и, не в последнюю очередь, по сравнению с возможностью отоспаться и отогреться!

Но все-таки, как бы трудно им ни пришлось, он, Лютце, не только справился со своей миссией, но еще вернулся живым и сравнительно здоровым. И теперь сидит в безопасности на глубине пяти метров и больше чем в пятидесяти километрах от линии фронта, заполняя наградные листы на подчиненных. Это ли не истинная награда?

Его предыдущее возвращение было далеко не таким триумфальным. Один, в оборванной русской шинели, снятой с трупа шапке-ушанке, с расцарапанным лицом и без оружия. Однако историей встречи обер-лейтенанта с чекистами очень заинтересовалось руководство контрразведки и армейское командование. Награждать Лютце по вполне понятным причинам не стали, но зато не расстреляли и даже объявили благодарность. Сам Вилли Леман, новый любимчик Гитлера, недавно назначенный начальником контрразведки, лично встречался с обер-лейтенантом и несколько часов кряду расспрашивал обо всех деталях операции. На прощанье штурмбанфюрер пообещал пристроить перспективного сотрудника в Берлин, но прежде попросил выполнить еще пару важных заданий, с которыми никто, кроме Лютце, не справится. Большой опыт в подобного рода делах, знание местности, инициатива, способность маскироваться и прочие бесценные способности оказались крайне нужными Рейху.

Будь его воля, Лютце отказался бы без раздумий. Работать в этом диком краю, полном лесов и болот, где толпами бродят партизаны, притворяющиеся немцами, и немцы, похожие на партизан? Нет уж, увольте. Но беда в том, что увольнять до конца войны его никто не станет, и пришлось уверить начальство в своей преданности и безграничном желании совершать большие дела.

Времени было в обрез, но зато в средствах не ограничивали, а сам Лютце до конца операции временно получил звание майора, что придавало ему лишний вес в глазах тех, с кем приходилось сталкиваться по служебным делам. Не теряя времени даром, новоиспеченный майор набрал себе самых лучших людей, которых только удалось быстро найти. Трое из них были прежними соратниками по невидимому фронту. Это гефрайтеры Астер и Родлер, выписанные на днях из госпиталя, и рядовой Кнапп, стоявший в тот роковой день у перекрестка, а потому избежавший плена. Еще четверых бойцов порекомендовали знакомые командиры. Фельдфебель Ричард Бонке – богатырского вида австриец, страстно мечтавший стать офицером и потому сам вызвавшийся добровольцем. Пехотинцы Геллер и Штиглер, уже имевшие солидный послужной список, а в тылу оказавшиеся проездом, возвращаясь из отпуска. Единственный не нюхавший пороху в этой компании, обергефрайтер Цингер, был отличным стрелком, и его Лютце тоже взял без раздумий.

И вот, «были сборы не долги», как пелось в одной русской песне, и трехмоторный «юнкерс» уносит маленькую группу за линию фронта, или вернее, за две линии, прямо в ленинградский котел.