На пути «Тайфуна»

Обходя составы, а кое-где и подлезая под ними, мы вскоре добрались до нашего эшелона. Штаб батальона, скорее всего, в голове поезда. Именно там перед дверью стоит часовой, вытянувшийся по струнке. За ним личный состав хозвзвода с санитарами, а еще дальше теплушка с бойцами. Доносящийся из нее знакомый хрипловатый басок лейтенанта Свиридова подсказал, что тут обитает наша рота. Предвкушая радость от встречи с однополчанами, я сдвинул дверь и запрыгнул внутрь, вызвав легкую панику у обитателей вагона.

Ого, повезло командиру роты, ему отдельный вагончик предоставили. Кроме него, здесь постоянно квартировали лишь старшина, связист, санинструктор и замполитрука Михеев. Еще тут, правда, лежит кое-какое имущество, но все равно просторно. Обязанности дневальных и ординарцев исполняли связные от взводов.

Пропустив уставные приветствия, Свиридов сразу начал с доклада, который, в общем, меня порадовал. В настоящее время в строевом списке роты числится немногим более шестидесяти бойцов, то есть по тридцать штыков в каждом взводе. Негусто, но бывало и меньше, когда в строю оставалось человек сорок. Командование собиралось со временем снова сформировать третий взвод, когда вернутся раненые из госпиталей и поступит пополнение. Но до тех пор роты решили оставить пусть двухсоставными, но зато с полнокомплектными взводами. Тем более что средних командиров в батальоне практически не осталось. К примеру, в нашей роте лейтенант Свиридов был единственным офицером. На должность политрука роты назначили замполитрука Михеева, прошедшего все бои без единой царапины[37]. В других подразделениях ситуация с начсоставом складывалась еще хуже. Во второй роте командиром поставили нашего бывшего политрука Коробова, и старше сержантов у него под началом никого не было. В третьей же ротным назначили старшину Сверчкова, но надо сказать, этот старшина стоил любого офицера. Когда во время боев Сверчкову поручили вести солдат в атаку, он первым подполз к вражескому доту и забросал немцев гранатами, после чего захватил пулемет и поливал из него фашистов. О таком командире бойцам можно только мечтать[38].

Доложив обстановку, Свиридов уже собрался объявить ротное построение, но я его отговорил, решив осмотреть состояние дел на месте. Благо что далеко ходить не нужно, все рядом. Две теплушки с бойцами, половина вагона с лошадьми, половина платформы с повозками и ящиками – вот, пожалуй, и все, что относится к нашей роте.

Не откладывая дело в долгий ящик, я тут же направился в теплушку первого взвода, возглавляемого старшим сержантом Стрелиным. На секунду остановился перед дверью и прислушался. Из вагона слышались смех, песни и радостный гомон, а значит, там все в порядке. Отодвинув дверь, я тут же невольно отшатнулся обратно. В лицо сразу ударил такой резкий запах, что глаза защипало. Густой табачный дым, да еще не от обычной махорки, а от самого ядреного самосада, соревновался с едким чадом, просачивающимся из щелей буржуйки. Музыка и песни тут же прекратились, и бойцы настороженно посмотрели на пришельцев, но узнав нас, довольно загудели.

Проморгавшись, я быстро осмотрел вагон и провел блиц-опрос подчиненных. Жаловаться им было не на что. Чугунная печка раскалена, пол утеплен войлоком, сухпаек в наличии, правда в несколько урезанном виде – без сахара и почти без консервов. Ватники есть у всех, винтовки каждого отделения аккуратно стоят в козлах, и их количество соответствует числу людей. Взяв один из «маузеров», я поднес карабин к свету и мельком осмотрел – все начищено и смазано. Ну просто идиллия!

– Замечательно, ребята, – довольно подытожил я. – Похоже, начальство о вас не забывало. Кстати, забыл спросить, кто сейчас батальоном командует?

– Лейтенант Климов.

Не лучший вариант, надо сказать, но другого я и не ожидал. Увы, только в теории у комбата имеются замы и три офицера в штабе. По факту же из командования батальона в наличии остались только лейтенант Климов, исполняющий обязанности сразу и начштаба, и комбата и его зама, плюс младлей, чью фамилию я еще не удосужился узнать.

– Значит, Климов, говорите? – переспросил я. Тип он, конечно, тот еще. Представления лейтенанта о правах и обязанностях командира были весьма своеобразны, а характер далек от совершенства. – Но порядок у вас, надо отдать ему должное, присутствует, и дисциплина железная.

– Да он к нам в вагон ни разу и не заглядывал, – пренебрежительно заметил боец с верхней полки. Кто-то из старожилов роты. Мои глаза еще не привыкли к полумраку, но, кажется, это Белов, с которым мы по немецким тылам на «ганомаге» разъезжали. – Командир называется, – негодующе добавил солдат, несмотря на кулак, показываемый взводным. Ну да, Белов фашистов не пугался, чего ему начальства бояться.

– Разговорчики, – с напускной суровостью оборвал красноармейца Стрелин, но чувствовалось, что его мнение старший сержант разделяет.