На путях преисподней

Впрочем, недовольно подумал Баррис, его дело не гадать, а сообщить о прибывших начальнику стражи. Он зычно подал голос со своей вышки. Позже надо непременно расспросить товарищей, что означает вся эта суматоха. Как ему было известно, Кедрин ускакал в Белтреван с этим косоглазым с востока; похоже, они ни на минуту не расстаются. С ними уехал и бывший разбойник Браннок. Поговаривали, что молодая жена Кедрина попала в плен; одни грешили на варваров, другие утверждали, что это дело каких-то служителей Ашара. Первое было явной выдумкой: Рикол, несомненно, отправил бы на выручку хорошо вооруженный отряд. Так что Баррис ставил на второе. Не зря Сестра Герат не покидает Высокой Крепости. Да и нынешний визит тому подтверждение.

Похоже, снова пахнет войной, думал Баррис, следя, как возок исчезает в воротах.

Тем временем внизу начальник стражи приветствовал гостью, помогая ей сойти с козел. Прибывшая была очень молода, но смотрела сурово и строго. Она сразу же заявила, что хочет видеть Старшую Сестру. Начальник был слишком дисциплинирован, чтобы задавать вопросы, к тому же знал, что Рикол сам сообщит ему все, что полагается знать. Обуздав свое любопытство, офицер проводил Сестру к коменданту.

Рикол сдержанно приветствовал ее и немедленно послал за Герат. Вскоре Старшая Сестра вошла в покой и улыбнулась гостье.

— Сестра Дженилле, не так ли?

Дженилле склонила голову.

— Я очень спешила, Сестра, — молодая женщина с благодарностью приняла у Рикола кубок с вином. — Передающие Мысли ждут по всей дороге от Эстревана до Высокой Крепости.

— А Морфахский перевал? — спросила Герат. — До сих пор Гадризелы были для них преградой.

Дженилле кивнула.

— Лиа у ворот, Меара в крепости. Они самые сильные из нас.

— Великолепно, — Герат улыбнулась, но не так приветливо, как обычно.

— Новости есть? — спросила Дженилле.

— Пока ничего. Сейчас Кедрин должен добраться до кургана Друла, но никаких известий не приходило.

— Мои наблюдатели не сообщают ни о чем необычном, — вмешался Рикол. — Если бы Кедрин попал в плен, полагаю, я бы уже об этом знал.

— Это может означать, — проговорила Дженилле, — что ему удалось вступить в Нижние пределы.

— Возможно, — ответила Герат. — Будем надеяться… и сохранять бдительность.

— Для чего? — нахмурившись, спросила молодая женщина.

— Толком не знаю, — Герат вздохнула, по ее светлому лицу пробежала тень тревоги. — Прошу тебя об одном: держи разум раскрытым. Когда придет время, кто-то из нас почувствует движение сил.

— Значит, будем ждать, — промолвила Дженилле.

— Да, — подтвердила Герат. — Мы должны ждать. Это все, что мы можем.

*

Уинетт спускалась по лестнице, охваченная трепетом, разрываясь между твердостью решения и страхом, что оно лишь породит новые осложнения. Мучительное одиночество, которое охватило ее при виде серых, пропитанных дождем окрестностей дворца, властно требовало действий. Дольше пребывать в неведении она не могла. Это было все равно, что пустить в сердце отчаяние или заигрывать с безумием. Ее вера в Госпожу подсказывала: в словах Эйрика может заключаться правда. Если опустить талисман в вещий водоем, наверняка удастся получить лишь те образы действительности, что связаны с ней самой, здесь и сейчас.

Да, это означает, что она принимает на веру слова Эйрика — то есть оказывает некоторое доверие хозяину таинственного мирка. Это лишь небольшая уступка, убеждала себя Уинетт. До сих пор она так и не смогла понять, что им движет. Единственное, в чем она убедилась, — это в том, что он не разделяет ее желания вернуться в родной мир. Скорее всего, сам Эйрик управляет водоемом. Но талисман сможет развеять любые чары. И она узнает то, что хочет.

Иначе… Уинетт отогнала эту мысль. Она не хотела думать о том, что действительно оказалась в одиночестве и ее держит в плену сам Ашар.

Высоко подобрав подол, Уинетт торопливыми шагами спускалась по винтовой лестнице. Окна, открывавшие ей разнообразные виды, не привлекали ее внимания. У подножия молодая женщина остановилась, успокаивая дыхание и собираясь с духом. В полумраке среди каменных стен царила тишина. Хорошо, если Эйрик по-прежнему занят своими таинственными делами. Сейчас ей не было до них никакого дела. Присутствие Эйрика могло только помешать. И в случае неудачи — тем более. Уинетт были не нужны свидетели ее переживаний.

Немного успокоившись, она толкнула дверь и скользнула под прикрытие балкона. Унылый дождь по-прежнему заливал дворик. Не обращая внимания на потоки воды, она бросилась в комнатку с водоемом. Но ни там, ни во дворе Эйрика не было. Может быть, он в сводчатой пещере за каморкой? Обогнув водоем, Уинетт вошла в таинственный зал. Но там тоже было пусто. В золотых канделябрах все еще горели свечи, черный трон возвышался в полумраке, ни один звук не нарушал тишины. Она слышала лишь громкий стук собственного сердца. Возвратившись к водоему, Уинетт опустилась возле него на колени и вознесла краткую молитву Госпоже.