На путях преисподней

Его искренность не вызывала сомнений. Но Уинетт так и не получила ответа на свой вопрос и не представляла, как еще может этого добиться, не вызвав подозрений. Прикосновение талисмана по-прежнему поддерживало ее волю, но скверное предчувствие не исчезло. Прямой вопрос неизбежно приведет к столкновению, и она потеряет преимущество. Если, конечно, Эйрик лжет. Если же он действительно пытается ей помочь, ее сомнения оскорбят его. Как бы то ни было, ему лучше об этом не знать. Она глотнула отвара, размышляя, с какой еще стороны можно подойти к этой загадке.

— А водоем сможет показать Кедрина, когда он окажется в Нижних пределах? — спросила она наконец.

Эйрик нахмурился.

— Вряд ли. В Нижние пределы нелегко проникнуть — даже при помощи волшебства. Хотя… может быть, когда Кедрин будет ближе, мы сможем что-то выяснить.

Уинетт кивнула. При воспоминании о последнем посещении водоема ее передергивало. Но если водоем солгал ей — а она была в этом почти уверена, — она сможет увидеть, как Эйрик откликнется на подобное зрелище. Конечно, ей предстоит несколько неприятных минут, но этот шаг необходим. Ей нужно знание — тем более если перед ней враг.

— Тогда почему бы не пойти к водоему? — спросила она.

— Как пожелаешь, — с готовностью отозвался Эйрик.

— Да, — ответила Уинетт, надеясь, что не побледнела.

Эйрик отодвинул стул и подошел к ней. Глядя на гостеприимного хозяина, Уинетт размышляла, чем на этот раз вызвана его расторопность — желанием угодить ей или поскорее узнать, что покажет водоем.

Они покинули трапезную и направились в таинственную каморку, укрываясь от дождя под балконами. Перед дверью Эйрик обогнал гостью и с поклоном пригласил войти. Сияние, струящееся из воды, снова удивило ее. Казалось, оно искажало не только пространство, но и время. Движения снова замедлились. Уинетт ступала по голубым изразцам к мерцающему серебряному кругу, и желание видеть спорило в ней со страхом. Эйрик чуть задержался у двери. Похоже, игра лазурных бликов не оказывала на него никакого действия. Когда же Уинетт опустилась перед водоемом, он подошел и встал чуть сзади.

Какое-то время поверхность оставалась спокойной, но Уинетт показалось, что вода впитывает ее взгляд. Затем что-то шевельнулось в глубине. Тени и блики, похожие на клубы тумана, понемногу уплотнялись — и наконец картина стала отчетливой, как вид из дворцовых окон.

Она увидела сад, обнесенный высокой стеной. Цветущие клумбы перемежались с грядками, на которых росли целебные травы. А вот скамейки из серого камня, такие знакомые…

— Больничный сад в Высокой Крепости, — проговорила она.

— Значит, он добрался до Лозин, — тихо откликнулся Эйрик.

Открылась калитка, и вошел Кедрин. Белая полотняная рубашка, штаны из мягкой бурой кожи… как обычно, на поясе кинжал, но меча нет. Волосы падают свободно, обрамляя обветренное лицо. Присаживаясь, он небрежно отбрасывает назад выбившуюся прядку, глаза сияют ожиданием. Снова открывается калитка, Кедрин вскакивает — и в сад входит Эшривель. Ее платье как лепестки роз, приникших к стене за скамейкой, лиф плотно облегает стан, кожа в глубоком вырезе корсажа светится, как мед. Длинные золотые волосы перетянуты простой ленточкой розового шелка. Она улыбается при виде Кедрина, он улыбается в ответ и протягивает руку. Эшривель кладет его ладонь себе на грудь, с упоением взирая на молодого короля. Еще шаг — и его руки уже обвивают ее талию, и Эшривель кладет руки ему на плечи. И вот они уже целуются — долго, страстно… Уинетт стиснула зубы. Ее раздирала буря противоречивых чувств. К тому же она не представляла, какую маску должна явить Эйрику.

Это неправда. Доверять можно талисману, собственным чувствам, любви Кедрина. То, что показывает водоем…

Ладонь Эйрика коснулась ее плеча и крепко сжала его. Уинетт отвернулась и оказалась с хозяином замка лицом к лицу.

Он выглядел мрачным, глаза в золотых крапинках потускнели, губы сжались.

— Прости, — проговорил он. — Я не хотел, чтобы ты это видела.

— Я этому не верю.

— Водоем не лжет, — повторил Эйрик — тихо и как будто с сожалением.

— Нет! — она замотала головой и сжала талисман, ища успокоения. Камень снова потеплел, его наполнял сокровенный трепет. Уинетт почувствовала, как к ней возвращается спокойствие — как сегодня ночью.

— Кедрин знает, что я жива. Поэтому он не изменит мне… ни с моей сестрой, ни с какой другой женщиной!

Она обернулась к водоему, но картина уже исчезала.

— Прости за откровенность, — проговорил Эйрик, — но он мужчина. А мужчинам… всегда кто-нибудь нужен.

— Я не верю, — упрямо повторила Уинетт. — Кедрин не оставит меня.

Она снова попыталась угадать чувства Эйрика, но это было почти невозможно: блики света играли на его лице. Казалось, она глядит на его отражение в неспокойной воде. Его рука по-прежнему крепко сжимала ее плечо. Он раздражен, что она не верит? Или обеспокоен ее состоянием?

— Пойдем отсюда, — сказал наконец Эйрик. — Не думаю, что мы увидим что-то еще.