На районе

Молчим. Курим. Дует прохладный ветер. Из окна видно двор, старый колодец, крышку канализационного люка, стройные ряды гаражей. За гаражами проложены трубы, обмотанные колючей стекловатой. Говорят, что если прикоснуться к стекловате, а потом к лицу, то в глаза могут попасть микроскопические кусочки стекла и все. Постепенно ослепнешь. Не очень верится в такие байки, но стекловата все-таки неприятная штуковина.

Еще дальше — болото, дамбы и мутный Иртыш. Но Иртыша не видно, я просто знаю, что он там.

Снизу доносится лай собак. Они обступили маленького мальчика и рычат. Он плачет.

Я громко свищу, прижав нижнюю губу к зубам.

— А ну пошли вон! — ору и плюю вниз. Не слышат, еще бы седьмой этаж. Подбегает какая-то храбрая мамаша, разгоняет собак. Пацаны ржут.

— Нормально ты их напугал. Герой — говорит Иван.

— Еще бы — отвечаю.

— Что, как думаешь, долго они там будут? — спрашиваю у Мухи.

— Не знаю… — неопределенно кивает он — Минут двадцать, наверное. А что там дольше делать? Я прошлый раз за пять минут управился. Основное время — чтобы уговорить. Само дело быстро делается.

— Понятно…

Затихаем. Прислушиваемся. Изредка доносятся всхлипы женского смеха и приглушенный бас Гвоздя.

— Вань, сгоняй на кухню, налей-ка там водяры, она в нижнем шкафу — говорит Муха.

— Не хочу, сам сгоняй. Твоя же хата.

— Ну че ты, как овца — то?

— Я сказал тебе — не хочу. Значит — не хочу. Хули ты меня, как телку, уговариваешь?

— Давай я схожу — говорю.

— Давай, там короче в нижнем ящике кухни, справа от умывальника стоит. Литровая бутылка. Пять озер или как-то так. Она откручена уже, налей нам по ватерлинии — протягивает Муха стаканчик. — Вань, ты будешь?

— Куда я денусь? — протягивает Ваня свой стаканчик.

Выхожу на кухню, напрягаю уши. Тишина. Вообще ничего не слышно. Стараясь не шуметь, роюсь в ящике. Так, вот она. Тяжелая. Аккуратно наполняю три стаканчика, ровно по ватерлинии. Раз вино уже кончилось — то и водка ништяк. Тем более, с нее начинали. Круговорот водки в природе. В холодильнике нахожу остатки апельсинового сока, развожу с водой, получается неплохой запивон. Возвращаюсь на балкон.

— Вот ваша водка — раздаю стаканчики, как Дед Мороз подарки.

— Спасибо дружище — говорит Муха. Иван сопит и улыбается. Достаем еще по сигарете.

— Блядь, скоро они там или нет! У меня уже дымится — говорит Иван.

— А с хуя ли ты решил, что ты следующий? — говорю.

— А кто следующий?

— Давайте я — предлагает Муха.

— Нет, ты уже был. Надо кому-то из нас успеть — возражает Иван.

— Давайте, короче, на ван-ту-фри, чтобы честно было? — предлагаю.

— Давайте, только до трех побед.

— Это как? Нас же трое.

— Ну, кто три раза выграет — первый. Оставшиеся — между собой до трех побед играют.

Скидываемся на ван-ту-фри. Я все время показываю ножницы или колодец. Почему-то не люблю бумагу, она какая-то ненадежная. Пацаны, видимо, разгадывают это, подстраиваются и попеременно кидают то бумагу, то колодец. В упорной борьбе выигрывает Муха. За ним — Иван. Я иду последний.

— Блядь! — нервничаю — И сколько мне тут вас ждать?! Вы, может, там по часу будете вола ебать, у меня тут сигарет не хватит ждать. Шесть штук уже осталось.

— Не ссы, мы постараемся быстро — ржут они. — Ты тут пока в туалет сходи. Настройся, подрочи — ржут еще больше.

Вот уебки. Ненавижу, когда так получается. Идти последним всегда херово. Тем более в такой-то ситуации.

В коридоре возникает какое-то движение. Разворачиваем головы — из-за угла появляется Гвоздь, по пояс голый. Худющий, взъерошенный, довольный. Лыбится, засунул одну руку в штаны.

— Ну че?

— Че-че… Заеби-и-ись… Валерия — божественна, парни. Базарю. Кто там следующий? Я пошел мудя сполосну.

Гвоздь скрывается в ванной, шумит вода. Муха ушел в комнату. Наливаем себе еще по стопке, и одну — Гвоздю. Он выходит из ванной, тщательно протирая яйца синим махровым полотенцем. Все мудя у него покрыты густым ворохом черных волос. У меня, наверное, раза в два меньше и не такие черные. Хлопаем водки. Выходим на балкон, курим.

— Да, парни, это что-то… — заводит Гвоздь — Она реально горячая, Муха ни разу не пиздел. Как он вообще ее в лагере подцепил? Вожатая, блядь… Детишек уму-разуму учит. Такое мне выдавала.

Гвоздь в красках расписывает что там и как. Стараюсь не слушать, голова уже неслабо кружится от водки. Подташнивает, хлеб с майонезом уже просятся наружу. Надо было у родаков больше денег попросить или из дома колбасы прихватить. День рождения друга…

Муха забегает на пять секунд на кухню, наливает две стопки водки, показывает большой палец и убегает в комнату. Время тянется медленно. Голова кружится все сильнее, глаза уже слезятся от сигаретного дыма.

— Слышь, может, подготовимся? — толкает меня в бок Иван.

— В смысле? — не понимаю я.

— Ну, в смысле, разогреемся. Чтоб сходу стоял короче.

— Че, прям здесь что ли?

— А где еще?

— Иди в туалет и разогрейся.

— Да как-то одному неохота.

— Ну вы и дебилы… — ржет Гвоздь — Идите, вон, в комнату разогрейтесь, при мне тут не надо хуями размахивать.