На ракетной обшивке

Эллис оказался впереди всех тех, кто с шумом и гамом бросились наутек, в страхе перед ускорением и метеорами, которые могут сорвать их с корпуса на скорости в тысячу миль в час и швырнуть в пламя. Подобно очумевшим ракам, они извивались на поверхности обшивки, заторможено уставясь в пространство космоса, чертыхаясь и с ужасом осознавая, что в каждого из них могут врезаться метеоры, превращая в одно месиво и мозги, и подметки.

Он провел на обшивке всего десять минут, а казалось, что прошли долгих десять лет.

***

Раздался голос:

— Я примерз! Не могу сдвинуться с места!

Джордж Ваннинг узнал его. Он принадлежал молодому новичку, тому юнцу, который заплакал при виде смерти. Джордж обернулся к нему. Философ пытался помочь парню, но безуспешно.

— Одной рукой за раз, сынок, — наставлял философ. — Сначала одной рукой, потом — другой. Затем ступнями и поясницей. Не теряй веры, сын мой. Так, не спеши.

Паренек был облачен в новенький пестрый скафандр. Такой стоит недешево. Мальчишка был явно из богатых и обеспеченных. Сомневаться не приходилось, что голова его была забита авантюрными идеями. Должно быть, он сбежал из летней резиденции своего папочки на Марсе.

Философ посмотрел на Джорджа.

— Вы можете помочь, — сказал он. — Вы — человек старой закалки.

Джордж рассмеялся.

— Неужели эти десять минут так меня состарили?

Но все же он подполз к нему, коснулся локтем паренька и спросил, как его зовут.

— Тетли, — сказал тот, заикаясь. — Я не могу передвигаться.

Его глаза лихорадочно сужались, губы дрожали.

— Я больше не смею двигаться. Я не хочу умирать!

Мимо, совсем рядом, сверкнул метеор. В затылке у Джорджа застучала кровь.

— Послушай, Тетли, — сказал он сурово. — Ты в детстве букашек давил? Так вот, если мы не пошевелимся, секунд через тридцать сюда наведается метеор, и мы окажемся в роли тех самых букашек. И уподобимся большому алому символу, впечатанному в борт. И когда корабль прибудет на Землю, все посмотрят и скажут: «Э-э, да у них сегодня на ракете новый герб!» Ты хочешь, чтобы они так сказали, Тетли?

Тетли зашевелился.

— Не надо суетиться, — прошептал Джордж. — Сначала одна ступня, потом другая. Ты справишься.

Как шахматные пешки, они втроем передвигались по корпусу ракеты.

— Святой отец, — обратился Джордж к философу в приливе внезапного любопытства. — Чем вы здесь занимаетесь — за миллиард миль от церкви?

Философ посмотрел прямо перед собой.

— Это же самый что ни на есть грандиозный собор, — ответил он. — И мне не пришлось его строить, благодарение Богу!

Они рассмеялись. Им было необходимо над чем-то посмеяться, если они не хотели свихнуться.

Философ посмотрел на звезды.

— Взгляните! — воскликнул он. — Все свечи зажжены, и черные монашки космоса тихо молятся, не шелохнувшись, между огоньками.

Точку в его речах поставил метеор, ударивший по кораблю, как по гонгу — прямо над их головами. Метеор полетел дальше. Сердце у Джорджа чуть не выскочило из груди. Он взглянул на Тетли и на священника: те еще медленно ползли, и подумал, а не таится ли в их головах секрет, за которым он охотится? Ему еще предстояло это выяснить.

— Отлично сказано, святой отец, — отозвался он.

Метеоры посыпались градом, но все люди были в безопасности под прикрытием защитного обруча.

Скрючившись, верзила-Эллис остался в одиночестве. В радиусе двадцати ярдов от него не было ни души.

Джордж, философ и юный Тетли устроились как можно дальше и выше огня, хлеставшего из многочисленных дюз.

Похожий на стервятника Дед с седой бородой, заправленной под стекло скафандра, пробурчал:

— Вместо того чтобы спасаться, вы тут устроили перебранку, как последние дураки. Из-за этого Эллиса еще одного из наших раздавило!

Метеоры мотыжили корабль и, вонзаясь огромными невидимыми пальцами в его кожу, словно прощупывали, шерстили и прочесывали его, пока не иссякли.

Большинство бродяг-ветеранов залегли возле Джорджа Ваннинга. Их морщинистые лица обветрил космос, обожгло солнце. Они побледнели от стесненности и отощали от возраста. От возлияний у них проявились прожилки на носу. И на далеких звездах их обуревали желания. Костюмы покрылись налетом старения и вмятинами. Метеорная пыль, как наждаком, испещрила, выщербила и истончила стекла их скафандров. Джордж думал: «Может быть, я разыскиваю кого-то из этих молчаливых, непритязательных людей, которым пуститься в такое путешествие — раз плюнуть?»

Но метеоры прервали его размышления. Наблюдая за темными сгустками, пролетавшими на расстоянии вытянутой руки, он и думать забыл о Земле и Венере, о войне, военных тайнах или об их носителях. Он думал только о том, как бы выжить.

***

Он прислушивался и слышал только дыхание этих людей, живущих этой секундой, этим мигом и часом. А еще — биение их сердец, еле различимое в наушниках, но готовых заколотиться сильней при малейшей опасности.