На рандеву с тенью

Пока Швед страховал Колосова, они с великими усилиями вытащили из воды Лизунова. Тот теперь лежал у кромки ямы, тяжело дыша. Никита наконец тоже дополз до твердого грунта и поднялся на ноги.

— Сейчас мы и тебя поднимем, потерпи, — крикнула Катя Лизунову.

Гордеева снова потянула за веревку и...

— Смотрите, что это?! — не своим голосом вдруг закричал Швед, указывая на колодец.

Катя посветила туда фонарем, только у нее сейчас оказались свободными руки.

Вода в колодце сильно пузырилась. Вдруг раздался гулкий чмокающий болотный звук, и что-то показалось на поверхности среди пузырей. Всплыло со дна.

Гордеева придушенно вскрикнула от ужаса. В пятне желтого света над черной водой виднелась голова человека — мертвая, раздутая, обезображенная разложением. В воде колыхались пряди длинных светлых волос, облепившие череп.

Глава 36 «ТВИН ПИКС»

Тела извлекали из каменоломен весь остаток дня. Катя при этом не присутствовала. Они с Алиной Гордеевой поднялись наверх. Прибыла бригада экспертов, водолазы из отряда милиции на водном транспорте. Местность у моста и под мостом была по-прежнему оцеплена двойным кордоном. В штольню, как паутина, тянулись веревки и тросы. Подогнали компрессор и помпу откачивать воду. Было очень много милиции. А спасательниц как-то оттеснили на задний план. Внизу, в тоннеле, со следственно-оперативной группой из отряда Гордеевой остался только Швед.

Когда, наконец, после многочасовых трудов три трупа были подняты на поверхность и упакованы в черные мешки, наступил краткий отдых. Милиция покинула Съяны. Последним из штольни вышел Швед. Белый как мертвец.

Сама Катя на трупы полуторамесячной давности смотреть не решилась. И расспрашивать Никиту, как их там извлекали, тоже не стала. Колосов вскоре сам подошел к ней вместе с Лизуновым. Тот уже успел переодеться в сухое, но его до сих пор трясло при воспоминании о том, что именно он чувствовал под собой, когда провалился в промоину.

— Это они, — сказал он Кате и Гордеевой. — Убиты. Все трое. У всех огнестрельные пулевые ранения. — Он помолчал, смотря на Гордееву (та опустила глаза), а потом добавил:

— Значит, это все-таки был Клыков... Только у него могло быть оружие. А потом кто-то прикончил и его.

Никита курил, никак не подтверждая и не опровергая это предположение. Трупы повезли в. морг, где уже ждала бригада судебных медиков и экспертов-баллистов. Для последних, правда, работа осложнялась — гильз, как ни искали, в подземных коридорах так и не нашли. Возможно, их смыло водой или накрыло оползнем.

Но сейчас, сейчас, стоя у входа в пещеру, куря сигарету — первую за эти сумасшедшие сутки, вдыхая наконец-то чистый вечерний воздух, не загаженный сыростью и тленом, наблюдая, как солнце садится в пелену густых фиолетовых облаков за мостом, дорогой, полем и лесом, Никита ни о каких экспертизах еще не помышлял.

«Мы их нашли, — одна только эта мысль как пароль билась в мозгу. — Мы их все-таки нашли. Кто скажет об этом ее отцу?»

В отдел вернулись в десять вечера. Предварительно завезли Гордееву, и Шведа, и остальных спасательниц в лагерь. В отделе никто не расходился по домам.

Варвара Краснова ждала Катю. Когда та, едва живая от усталости, ввалилась в семнадцатый кабинет, Варвара ни о чем ее расспрашивать не стала. Включила электрический чайник, достала сахар, печенье и принесенные из дома блинчики с повидлом. Но Катя не могла есть. Только выпила чай. Ей нестерпимо хотелось прополоскать рот и почистить зубы. Казалось, тот запах, тот липкий жуткий запах преследует ее даже здесь.

Вот как, оказывается, пахнут логова привидений... Которых никто никогда не видел наяву, но которые все равно там, внизу, под землей, под городом, под полем для гольфа, только и ждут своего часа.

Там, внизу...

Потом Лизунов дал им машину, чтобы они отправлялись домой и хоть немного поспали. Когда они открывали дверь квартиры, настойчиво и длинно звонил телефон. Варя кивнула, и Катя сама взяла трубку.

— Да, я слушаю.

Крохотная пауза, а затем голос Кравченко произнес:

— Здравствуй.

— Здравствуй, — ответила Катя и спиной сползла по стене вниз. Села на пол, вытянув ноги в спасательских тяжеленных ботинках, облепленных грязью. Стоять уже не было сил.

«Драгоценный В.А., муж... И ведь что-то надо говорить, объяснять. Они там с Мещерским отдыхают, бьют баклуши. А я здесь в этом... этом дерьме, — у Кати перехватило горло. — И надо еще что-то сейчас объяснять и выслушивать упреки!»

— Я с Варей говорил сегодня, — сказал Кравченко — Все знаю от нее. Ну ты как? В норме?

Катя взглянула на подругу. Та удалилась на кухню.

— У тебя карточка сейчас закончится? — спросила Катя. — Из отеля звонишь?

— Из отеля. У меня карточка на сто минут. Будем говорить сто.

— Я не могу, я усну. Когда ты приедешь?!

— Через три дня.

— Господи, Вадька... я не доживу...

Утром в их семнадцатый кабинет зашел Никита. Сам, лично. Положил на стол перед Катей объемное заключение экспертизы: медики и баллисты трудились не покладая рук.