На распутье

Каламбур максимально тупой, но на охранника действует — расплывается в улыбке. Оставив дверь приоткрытой, возвращается наружу.

— Слышал Озр, там эта шлюха предлагает ноги раздвинуть за воду?

— Как она их раздвинет, если они в колодках? И вообще, нам приказали только охранять. Разрешения трахать не было. Кто успел, ночью повеселились.

— Так и запрета не было ведь, правильно? Что плохого случится, если мы получим немного удовольствия? Тем более она вон сама на всё готовая.

Его напарник тянет с ответом и я прислушиваюсь, стараясь ничего не пропустить.

— Ну, засадить такой породистой суке, хотелось бы. Только тут скоро будут ушастики. Если застанут нас за таким, вздёрнут не раздумывая.

Первый сразу понижает голос.

— Тебе солнце мозги спекло? Если кто услышит, то нас дереву отдадут. А старшие будут нескоро. Они даже не приехали ещё. Сначала же к Дауру пойдут, как обычно. А сюда сунутся, только когда он у них в ногах поваляется. Время ещё есть — нам точно хватит.

Слышу смешок его напарника.

— Да тебе и минуты хватит. Ладно, пошли уже. Посмотрим, что эта шлюха может.

Дверь открывается и внутрь вваливаются двое. Один — тот чернявый мужик, которого я уже видел. Второй выглядит постарше лет на десять, тоже брюнет. Оба в рубахах и кожаных безрукавках, с ножами и револьверами на поясе.

«Переговоры» со Сталрой занимают у них буквально секунд тридцать. Девушка старательно делает вид, что готова на всё ради глотка воды и чего-то съестного, а охранники прикидывают, как бы так её трахнуть, чтобы не надо было освобождать руки или ноги. Но к счастью аристократка быстро понимает, что к чему и старается повернуть разговор в нужное русло.

— У меня всё затекло. Если руки освободите, я хотя бы двигаться смогу. И пальцами себе заодно помогу.

Тот охранник, что заглянул внутрь первым, таращит на неё глаза.

— Пальцами ты то что делать будешь, дура тупая?

Озр, не спускающий глаз с рыжей баронессы, усмехается.

— Известно что — яйца массировать, пока её в глотку драть будут. Да, шлюха?

— Это тоже… Вы удивитесь, когда узнаете, что могут женские руки. И раком стоять будет удобнее. Могу одновременно вас обрабатывать.

Местные бойцы переглядываются, а потом Озр решительно шагает к девушке, исчезая из виду. Вот его напарник внезапно пытается всё отыграть.

— Может не надо? Просто в рот её трахнем и всё. Это и так можно сделать, не освобождая.

Стараясь не показывать своего интереса, внимательно прислушиваюсь. Но второй охранник вроде продолжает возиться с руками Сталры. Параллельно отвечая нерешительному коллеге.

— А что она сделает-то? Ноги я ей освобождать не буду, струны у неё нет, оружия тоже. Или ты думаешь, она в своей дырке револьвер запрятала? Идиот ты Рацк, как есть идиот. Выпал шанс поиметь сочный кусок мяса — делай это по полной или не начинай вовсе. Ты потому и ходишь до сих пор на подхвате, что вечно боишься инициативу на себя брать.

Договорив, заканчивает с руками девушки и оттаскивает её подальше от стены. Теперь я тоже могу разглядеть аристократку. Посечённое мелкими ранами и местами грязное тело, уставшее лицо, свалявшиеся волосы. Но охранники правы — всё равно видно, что она из тех, кто может позволить себе ежемесячно тратить энную сумму золота на уход за собой. При этом не занимаясь физическим трудом. Сейчас баронесса растирает руки, слегка морщась от боли. Но продолжать игру это ей не мешает.

— С кого начать первым, мальчики?

Оба «мальчика» довольно ржут и Озр хватает её за волосы, приближая лицо к своему паху.

— Давай, сука. Докажи, что мы не зря тебе руки расковали.

Аристократка принимается расстёгивать штаны и спустя мгновение сарай наполняется хлюпающими звуками. Второй мужик увлечённо наблюдает за процессом, дверь закрыта. И я пытаюсь сконцентрироваться на айване, не отвлекаясь на собственные ощущения и происходящее рядом.

Секунд через пятнадцать снова проявляются жизненная энергия всех присутствующих. На этот раз выглядит всё по другому — не как подсвечивающиеся тени, которые я вижу через стену сарая, а как потоки переливающейся энергии внутри их собственных тел. Правда и восприятие окружающего мира меняется — он как будто выцветает, становясь серым. А вот жизненная энергия людей наоборот выделяется своим цветом. С удивлением замечаю, что она может менять свой оттенок. Если у Сталры сначала был «отпечаток» оранжевого цвета, то теперь внутри проявляются отдельные зелёные и ярко-фиолетовые полосы. «Тень» Озра, который так и трахает её в глотку, расцветает тёмно-зелёными бутонами, хотя раньше была коричневой. А вот у другого охранника проявляется красный.

Интересно, Сэмсон определял настроение людей таким же способом? Но если так, то он должен уметь всё то же, что и я. А об этом котяра ни разу не говорил.