На распутье

Накануне открытия XI съезд РКП(б) состояние здоровья В. И. Ленина продолжало оставаться удручающим¹⁵. Он даже не смог принять участия в работе Пленума ЦК РКП(б), на котором обсуждался план политического отчета съезду, и вынужден был просить «назначить дополнительного докладчика от ЦК», поскольку подготовленный им доклад «слишком общ», и он был «не абсолютно уверен», что сможет его сделать и «главное – от текущей работы Политбюро уже месяцами отстал»¹⁶. Ленин терял веру во врачей и в возможность благополучного исхода болезни¹⁷. Не удивительно, что в этих условиях он стал задумываться о своём политическом будущем и о том, кому передать «бразды правления». Профессор Л. О. Даркшевич писал, что 4 марта Ленин признался ему, что «за последние месяцы он переживает очень тяжёлое состояние до полной утраты способности работать интеллектуально в том направлении, в каком он работал всегда до последнего времени… потеря способности к труду вещь непоправимая», что «продолжать работу по-прежнему он больше уже не сможет; ему не только трудно вести какое-нибудь дело за двоих, но и работать за себя одного, отвечать за своё дело ему становится не под силу… его песня уже спета, роль сыграна, своё дело он должен будет кому-то передать» (выделено авт. – B.C.). Подобные мысли зафиксировали и другие врачи¹⁸. Таким образом, можно считать установленным, что не позднее начала марта 1922 г. у В. И. Ленина появилась мысль о преемнике.

Проблему преемника нельзя понимать упрощенно. В. И. Ленин не мог просто взять и указать на кого-то, как на своего преемника. Единственное, что он мог реально сделать для него – это обеспечить ему лидирующее положение и, по возможности, прочные политические позиции.

Кого мог иметь в виду Ленин, говоря о передаче кому-то «своего дела»? Только того, кто мог бы обеспечить проведение той политической линии, которую он считал спасительной для революции. Прямого ответа на вопрос, кого именно имел в виду Ленин, в его документах нет. Однако ответ на него можно получить, изучая последующие политические шаги Ленина, связанные с кадровыми перемещениями в самой узкой группе политических деятелей, в руках которых концентрировалась высшая власть в партии и государстве.

Некоторый дополнительный свет на историю представления преемника проливают документы, относящиеся к подготовке XI съезда РКП(б). 10 марта 1922 г. И. В. Сталин и Л. Б. Каменев направили в Секретариат ЦК РКП(б) В. М. Молотову письмо, в котором, в частности, предлагали «признать целесообразным разделение функций между отдельными группами партийных работников и возможное закрепление последних за отдельными отраслями партийно-советско-профессиональной работы, сводя до минимума частые переброски работников»¹⁹. Принятие этого предложения означало бы закрепление лично за Каменевым и Сталиным того доминирующего положения в структурах партийной и государственной власти, которое они к этому времени занимали. Объективно это предложение представляло собой важный шаг в закреплении той системы управления, в которой Сталину, как секретарю ЦК РКП(б), предназначалась ключевая позиция.

21 февраля 1922 г. И. В. Сталин направил В. И. Ленину письмо, в котором изложил разработанную им совместно с Л. Б. Каменевым и Г. Е. Зиновьевым «программу подготовительных работ к съезду и кампании на съезде» и, в частности, сообщал выработанное мнение относительно нового секретариата ЦК: «Секретариат ЦК. Сталин, Молотов, Куйбышев. Заявить об этом на съезде в отчете ЦК, чтобы авансом покрыть атаки против – Секретариата (нынешнего)»²⁰. Сталин также предлагал: «Меня освободить от Инспекции»²¹. Вопрос о выделении одного из секретарей в качестве генерального ещё не стоит, однако место Сталина в новом секретариате обозначено определённо: он первый в списке. Такое первенство, если не было специальных оговорок, означало поручение собирать членов созданной коллегии для совместной работы, председательствование в ней, т. е. в данном случае поручение возглавлять работу Секретариата ЦК. Судя по дальнейшему развитию событий, Ленин вполне согласился с этим предложением. Правда, решил он эту задачу по-своему, пойдя гораздо дальше сталинского предложения.