На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж!

— Романов, ты что, обалдел что ли? — орала Настя Устюжина. — В смысле она не знает? Издеваешься?

Редактор верещала в трубку, и стилист отодвинул от себя телефон. Помогло, но не очень. Он забыл о конкурсе дизайнеров. Просто забыл. Как и то, что отправил работы жены на этот самый конкурс.

— Короче, ничего не знаю и не желаю знать! — просипела вдруг Настя. — Завтра ты привозишь свою жену и сестру к нам в редакцию. Хочу посмотреть на Алю и поговорить с Инной.

И она бросила трубку. Вадим поднялся. На часах не было еще десяти. Сумрак. Небо хмурилось, а дождь назойливо просился в дом, стуча холодными пальцами в стекло. Много лет назад Вадим отчетливо слышал музыку в этих ударах. Много лет назад… Уже и не вспомнить, когда именно…

Инна слушала рассказ Вадима в третий раз и не понимала. Она вернулась после полуночи, но долго не могла уснуть, поэтому, провертевшись полчаса, села за новый наряд для Альки. Спать легла под утро. Впереди был выходной. Можно было выспаться днем. Муж не дал.

— Я-то тут причем? Я ничего не отправляла, — в который раз повторила она, норовя скрыться под одеялом.

Вадим стоял над ней и уже начинал злиться.

— В общем так, я отправил твои эскизы на Всероссийский конкурс дизайнеров, и ты победила! Поздравляю!

Выпалив это, он ушел.

Спустя мгновение Инна выскочила следом.

Алька вышла к ним не в силах больше слушать их ругань.

— А меня ты спросил? — вещала Инна, от отчаяния размахивая руками.

— Ты талантлива! Это хороший шанс заявить о себе! — повторял муж.

— А с чего ты решил, что я хочу заявить о себе? Я прячусь! Я скрываюсь! Соображаешь?

— Сил у меня больше нет!

— У тебя сил нет? А кто тебе вообще дал право решать за меня?

— Ты моя жена! — вдруг рявкнул он.

Инна и Алька вздрогнули и уставились на него. Он возвышался над обеими и сверлил злыми глазищами жену. Каждое сказанное им слово, отдавалось эхом в просторной гостиной — Вадим едва держал себя в руках.

— Ты моя жена! По этому праву! Что? Опять скажешь, что наш брак — фикция, а ты и дальше будешь закапывать свой талант, работая толмачом, вместо того, чтоб расти в любимом деле? Я не просто говорю! Я схоронил собственную мечту! Это как крылья самому себе отрезать! Да, я дважды воскрес. Но без души! Мои шрамы затянулись и не болят уже столько лет, но вот здесь, — и он, ударив себя по груди, добавил уже более спокойно, — легче не стало. Ты мне никто? Чужая? Посторонняя? Тогда и я для тебя тоже? Всё! Поступай, как знаешь. Вот Настин телефон. Звони, говори, что отказываешься от награды.

С этими словами он вытащил визитку редактора из своей сумки и сунул в руку замершей жены, а затем вышел из гостиной. Хлопнула входная дверь.

— Инн, — позвала Алька.

Та оглянулась и улыбнулась.

— Не переживай, — проговорила она. — Мы помиримся.

— А, так это вы так поссорились…

— Аль.

— Думала, что он никогда не заговорит об этом. Кто же ты для него, если он так обнажил свою душу? — спросила малышка, всматриваясь в лицо подруги.

Инна не нашла, что ответить на это.

Она просматривала почту, раз за разом перечитывала письмо от модного редактора и не верила. Давно, когда она только впервые попробовала себя в роли дизайнера, у нее была идея поучаствовать в каком-нибудь конкурсе, но она не решилась. Что уж говорить? Она и сейчас бы вряд ли отважилась на этот шаг. И дело не в Бориславе. Дело в ней. Она прошлась по комнате, еще раз перечитала письмо и посмотрела визитку. Черно-белый кусок картона с контактами Анастасии Устюжиной. Ничего лишнего. Никаких цветочков, завитушек. Всё просто и строго, словно показывая, что хозяйка этого картона — дама серьезная и деловая.

— Алло, — проговорила Инна, когда Настя ответила, — меня зовут Инна Романова. Вы хотели со мной связаться. Слушаю вас.

Настя понравилась Инне, хотя молодой дизайнер и немного побаивалась главного редактора модного журнала. Девушка была озадачена тем масштабом действий, которые развернула Устюжина: у нее всё было продумано, всё схвачено. Всё оговорено.

Алька была зажата первые минуты фотосессии, но потом выдохнула и раскрепостилась: брат был рядом. Он сам делал прически, менял макияж. И старался он так, как никогда до этого.

Супруги так больше и не говорили. Инна попробовала извиниться, но Вадим свернул с темы, сам попросил прощение за вторжение в ее личную жизнь, дескать, кто он такой… Жена промолчала.

Она смотрела на его работу во время фотосессии, и ее охватывало непонятное чувство: она слышала музыку. Музыку от его рук. Разную музыку. Разных композиторов — давно умерших и живущих поныне.

— Мистика какая-то, — проговорила она, услышав в очередной раз звуки пианино. На сей раз звучал фрагмент из балета «Петрушка» Стравинского[1], а на Альке было пестрое желто-оранжевое платье с огромными ярко-красными маками.

Когда девочка увидела обнову, сказала:

— Расцветка — вырви глаз!