На расстоянии дыхания

Он и не догадывался, что может вызывать подобные чувства у Вани. Конечно, часто к нему подкатывали мужчины, солидные и не очень, с вполне недвусмысленными предложениями. Однако всегда Данил вежливо, но твердо отказывал. Не потому, что был убежденным натуралом. Дело в том, что без чувств он никак не мог. Ну вот совсем. Для него важна была эта своеобразная химия, некий разряд между людьми. Вот тогда еще можно было о чем-то думать.

А с Холодовым этот разряд был. Да что там разряд. В их первую встречу, точнее, столкновение, казалось, разорвались тысячи бомб, способные оглушить любого и разрушить все на многие километры. Но в тот момент включилась защитная реакция, и Даня начал язвить. Он и не хотел, но само как-то получалось.

И вот сейчас все потихоньку вставало на свои места: взгляды Вани, которые ловил на себе Данил, его ответные подколы, смущение. Теперь всему было объяснение. И этот разговор перед клубом: Ваня говорил не о чувствах Данила, стараясь обидеть. Он говорил о себе, но боялся признаться.

– В общем, мужчины, я пойду, – Марина взяла со стола сумочку, встала. – Вы тут поговорите и все выясните. – Наклонилась к Ване, поцеловала его в щеку. – Я надеюсь, ты больше не будешь зарываться и выберешься из своей зоны комфорта. Не скрывай своих чувств. Увидимся завтра на работе. И да, спасибо за свидание!

Марина улыбнулась Дане и вышла из клуба, гордо выровняв спину. Ваня затравленно смотрел на соседа, а тот, в свою очередь, с интересом разглядывал Холодова.

– Ну что, теперь поговорим?

Ваня волком смотрел на соседа. Ну вот, он влип. Целиком и полностью. Со всеми потрохами. И вот какого черта все это нужно было? Холодов за эти несколько минут, что Данил ждал его ответа, успел проклясть и себя, и риелторов, которые рекомендовали ему именно это квартиру, и самого соседа.

– Нам не о чем говорить, – процедил Ваня, пытаясь своей злостью скрыть собственную трусость.

– Думаю, что все-таки есть о чем, – мягко возразил сосед. – Я могу с уверенностью сейчас сказать, что все те слова, которые ты мне произнес не более получаса назад на улице, должны были быть о тебе, а не обо мне. Я прав?

Холодов молчал, опустив голову. Говорить не хотелось, совершенно. Да и открывать сейчас душу, тем более соседу – простите, подвиньтесь. Не то время сейчас.

– Значит, я прав в своих выводах, – кивнул сам себе Данил. – И что будем делать?

– Ничего.

Да и в самом деле, что делать? Бросаться друг другу в объятиях? Взяться за руки и умчаться в радужную даль? Ну уж нет, этого точно не будет! Не с Иваном Алексеевичем Холодовым! Слишком уж он дорожит своей репутацией, чтобы рушить ее своей связью с этим крашеным. Нет, ни за что.

– В смысле – ничего? – Данил прищурил глаза, отчего взгляд его стал немного злее.

– В прямом, – Холодов выровнялся, посмотрел прямо в глаза соседу. – Ну вот, узнал ты что-то, молодец. Испортил мне свидание – красавчик вообще. Чего ты сейчас от меня добиваешься? Что я должен сделать? Кинуться тебе в ноги? Молить о любви?

– Эм, нет… – замялся Даня, явно сбитый с толку подобным напором. – Я вообще не имел этого в виду.

– Стоило тебе появиться в моей жизни, как все пошло наперекосяк! Не жизнь, а просто сплошная чертовщина! И еще ты постоянно мелькаешь перед моими глазами, устраиваешь потопы, а потом стриптизы! Чего ты добиваешься от меня?

– Я просто хотел подружиться, – промямлил Данил, залившись краской.

Откровенно говоря, Даня немного струсил. Этот мужчина всегда вызывал в нем уважение и какой-то чисто животный страх. Пытался спрятать всю свою слабость под бравадой наглости и хамства, но в тайне мечтал о том, чтобы быть с этим человеком на равных, перенять что-то ценное от него. Ведь стольким вещам мог научить его этот мудрый, взрослый человек.

– Подружиться? Серьезно? – усмехнулся Ваня. – А ты не думал о том, что я не нуждаюсь ни в дружбе, ни в твоем обществе? Ты можешь себе представить, что без тебя мне было очень даже неплохо?

Даня молчал. Вот сейчас ему было действительно обидно. Не было обидно после того, как его отшвырнули с той несчастной бутылкой шампанского, не было обидно во время разговора на улице. А вот теперь обидно. Жутко обидно.

– Извини, – пробормотал Данил, поднялся со стула. – Я постараюсь больше не показываться тебе на глаза.

Ваня смотрел вслед удаляющейся фигуре и ругал себя самыми последними словами. Трус, гребанный трус, не способный ни на что! Чего стоило признаться? Поговорили бы, посмеялись и разошлись себе мирно. Но нет, он выбрал совсем другую тактику. И чего добился? Ничего, кроме презрения. Презрения Данила. И презрения к самому себе.

7. Мирись-мирись и больше не дерись

Несколько дней Ваня не пересекался с соседом. Приходил с работы, наспех готовил ужин и валился спать. Утром рано вставал, шёл в душ и снова на работу. Лишь бы не пересекаться.

Ему было стыдно. Стыдно за своё поведение, стыдно за свои слова, стыдно, что сделал больно парню, который этого не заслуживал. Ещё и Марина подливала масла в душевный пожар, постоянно спрашивая об их отношениях с Даней.