На расстоянии любви

Так, как посоветовали Аня с Борисом: пойти и переспать с Трохой. Они все забыли о нем, а ведь ему сейчас тоже плохо. Они — товарищи по несчастью, забытые, нелюбимые. Этакие два минуса, а как известно, минус, помноженный на минус, дает плюс. Вот вам и идеальная пара!

Соня выбралась по тропинке на берег, не выдержала и оглянулась. Там, где они сидели, теперь горел костер, но ни Ани, ни Бориса не было видно. Зато было слышно. И то, что она услышала, заставило покраснеть и идти быстрее прочь. Аньке было хорошо. Ее призывные стоны и вздохи разносились по всему пляжу.

— Ну и пусть! — твердила Соня, стараясь отрешиться от лезущих в уши звуков. — Я тоже так могу. Смогу! Трофим не хуже Борьки… Он лучше!

Тропинка вела ее к излучине реки, где они любили сидеть с Трохой на больших плоских камнях, когда-то оставленных водой на берегу среди каменной мелочи.

Трофима она увидела издали. Он валялся на одном из таких камней с раскинутыми руками и повернутой набок головой. Соня подошла и села рядом.

— Привет.

Он мельком взглянул на нее и быстро повернул голову на другую сторону.

— Это ты? Чего пришла?

Прием был грубый, но вполне по понятным причинам, и Соня не обиделась.

— Я там третья лишняя, как и ты. Прогонишь?

Он вздохнул и сел. Теперь они прижимались друг к другу, и Соне больше не было прохладно от налетавшего с реки ветерка.

— Тебе плохо, Троха?..

— Тебе, что ли, хорошо? — сердито буркнул он.

— Плохо.

Что было еще говорить? Они поняли друг друга.

— Женщины — глупые существа! — вдруг заявил он.

— Почему? — насупилась Соня.

Трофим повернулся к ней, уставился в глаза:

— Почему вы не замечаете, когда вас любят по-настоящему? Почему вам всегда на это совсем наплевать?..

— Это мне-то наплевать? — еще сильнее обиделась она. — Кто сейчас там, и кто — здесь? Они, между прочим, занимаются любовью…

Надо было промолчать. Соня испугалась: Трохино лицо перекосилось от страданий. В сумерках оно напоминало маску туземного племени, увиденную однажды в книге.

— Врешь!

— Ничего я не вру! — она почувствовала себя ябедой. — Аня сама сказала, что эту ночь они проведут вместе…

— Всего-то?.. Я тоже много чего могу сказать.

Знал бы он, что ей тоже не хотелось верить собственным ушам!

— Они были вместе, я слышала.

— Что? — резко дернул он ее за руку.

— То самое! — рассердилась Соня. — Может, я и наивная, но не совсем дура! Отпусти руку.

Закрыв глаза, Трофим раскачивался вперед-назад. Соне казалось, что он может упасть затылком на камень. На всякий случай она положила туда свою свернутую кофту. Ей самой хотелось реветь долго, протяжно, но она стеснялась Трофима. С другой стороны, кто из них нуждается в поддержке?

— Троха…

— Отстань!

Соня подождала, пока он мучился от ревности, царапая ногтями камень. Сумерки плавно сменились ночью. Река резво плескалась впереди, гулко шлепала по камням, словно ладонью.

— Трош… — Соня тронула его за локоть, но он отодвинулся.

— Уйди!

Что она всем навязывается? Ее гонят, а она словно не слышит. Но ведь Трофим ее никогда не гнал! И стихи ей читал, и целовался с ней, и смотрел… Идеальная пара!..

— Да пожалуйста!

Она спрыгнула с камня, схватила кофточку и припустила бежать, но вернулась с тропинки.

— Ты дурак! — крикнула она в сердцах. — Оба вы дураки, потому что гоняетесь за теми, кто на вас внимания не обращает. А вы оба ей не нужны! Она позабавится с Борькой и бросит его, бросит! Мне плевать, что я никому не нужна! И пусть, пусть меня никто не любит… И Борька, и ты!..

Слезы затопили оставшиеся слова, и Соня, не выдержав изумленного взгляда Трофима, побежала.

О ком она говорила? Не о Борьке… Она обиделась на Трофима, и это было в новинку.

— Сонь, постой… Подожди!

Она слышала за спиной прерывистое дыхание Трофима.

— Да подожди же ты!

Он схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.

— Что с тобой? Чего ты ревешь? Тебе плохо?

— Мне хорошо! — Соня вырывалась из его рук. — Лучше всех. Неужели не видно? Ненавижу…

Она не стала уточнять, что и сейчас говорила о нем.

Трофим ослабил хватку, чтобы сжать руки снова.

— Сонь, ты из-за Борьки, да?.. Из-за него? Не надо, Сонь, он тебя не стоит.

— А кто стоит? — она с силой толкнула Трофима в грудь. — Кому я нужна? Борьке нужна только Аня. Думала, что я нужна тебе. Но и ты мечтаешь только о ней…

— Неправда! Мне ты нужна!

— Оставь свою жалость для другой!

Ей удалось вырваться, но она споткнулась и упала, увлекая за собой и Трофима. Он упал сверху, прижал ее к земле, удерживая за руки. Под тяжестью его тела дышать было трудно и неловко, болела грудь.

— Честное слово, ты мне нравишься! Очень! Только не плачь, пожалуйста. А то нос покраснеет.

Нежность в голосе Трофима разозлила Соню еще больше.

— И не буду я! — крикнула она. — Не буду плакать. Не из-за кого мне плакать. Особенно из-за тебя.

Высохшая за день трава больно кололась. Соня хотела встать, но Трофим ее не отпускал. Его пальцы переплелись с ее и сцепились в замок. От ладони шло тепло, проникая через кожу в кровь.

— Не уходи, Сонь. Тебе сейчас нельзя одной. Я провожу до дома, а то мать увидит тебя такую и заругает.

Соня вспомнила слова Ани и нахохлилась.