На равнинах иерехонских

Стены комнаты угрожающе загудели, пол под ногами Томэ стал прозрачным, как тонкий лед, казалось, под ними несутся воды горной реки. Только эти воды были красными, будто свежая кровь. Каким-то образом Томэ знал, что достаточно неловкого движения и хрупкая преграда треснет. Что случится дальше, десятник мог только гадать. Возможно, он провалится в бездну, а возможно, что-то ворвется в мир.

Он взглянул на Аши. Паренек стоял, как ни в чем не бывало, и явно не замечал ничего странного. Похоже, демонстрация предназначалась только для Томэ. До сих пор он гадал, каким образом Крысолов, собрался обеспечить покладистость гостей. Теперь все стало ясно — колдовство Некрополя.

— И все же постарайся излагать кратко, — ровно сказал десятник.

— Ах, Томэ, Томэ, — Крысолов покачал головой, — мы ведь стараемся забыть о твоем участии в налете на наши владения. А ты нам не помогаешь. Совсем не помогаешь.

— Брось, не похоже, чтобы эта маленькая неприятность тебе повредила.

— Погибло множество наших людей.

— Твой предшественник как-то сказал — Некрополь, как мусорное ведро, сколько его не опустошай, оно все равно наполнится заново.

Томэ понимал, что здорово рискует, но чувствовал, что нельзя показывать ни малейшей слабости. Создания вроде Крысолова чем-то похожи, со змеями, так же как ядовитые гады пускают в ход клыки потому, что ощутили тепло, эти хищники атакуют, как только заметят уязвимость. Просто инстинкт.

Крысолов хохотнул, Томэ показалось, будто засмеялись два человека разом.

— Да, мы тоже слышали что-то такое. Но мы очень не любим, когда подобные решения принимают за нас.

— Спасибо, что сообщил такие важные сведенья о своей персоне, но мне больше интересует, каким образом ты уцелел. Я думал, в пирамиде не осталось никого живого.

— Ах, это. Видишь ли, у нас много талантов. Один из них способность узнавать момент, когда нужно бежать без оглядки. Но мы отклонились от темы. Мы распорядились доставить тебя сюда потому, что ты стал важной деталью наших планов. Да-да, именно так. И нечего жаловаться, ты сам виноват. Вломился к нам с этими ублюдками схолариями и испортил приготовления. Ты крупно мне задолжал.

— Как-то мне не очень хочется, ставится частью планов, о которых даже не знаю.

— Ты еще не в курсе, но сейчас твои желания не играют никакой роли.

— Это почему?

Томэ переступил с ноги на ногу, колдовской лед опасно заскрипел.

— Все по порядку, — спокойно ответил Крысолов. — Сначала мы объясним тебе твою задачу. Ты должен будешь помочь нашем удару по Схоле.

Десятник не поверил ушам.

— Ты что действительно сумасшедший?! Ты видишь, чем закончилась твоя первая попытка. Неужели тебе мало?

— Первая попытка? — Орландо поднял бровь. — А, значит, эти слухи разошлись шире, чем мы думали. Тогда тебе полезно будет узнать, что мы сами их распускали. Вся эта история, что мы хотим идти походом на город и есть человек, который согласен всадить нож мне в спину, полностью наше изобретение. Складно получилось, верно?

— Еще как. Ты спровоцировал упреждающий удар. Или ты думал, Схола отреагирует по-другому?

— На самом деле этого мы и ждали. Ошибка была только одна. Мы не предполагали, что они уже настолько сильны. За недооценку врага приходится платить высокую цену.

— Говорят, мстительность до добра не доводит.

— Они похитили нашего брата, мы не можем так этого им спустить, но дело не только в этом. Нас вынудил, так сказать, практический эгоизм.

— Это как?

— Ты когда-нибудь думал об особенностях человеческого восприятия? Никто не может с полной уверенностью утверждать, что мир, который доступен ему в ощущениях, реален. Из этого следуют, что на практике человек может быть уверен лишь в собственном существовании, всех же остальных он может воспринимать лишь как фантомы. И соответственно с ними обращается.

— Я смотрю, в вашей пирамиде всех тянет на философию. Вы что, разводите там какой-то мозговой вирус?

— В нашей, как ты говоришь пирамиде, можно найти все что угодно.

— Да уж, я видел.

— Суровое время требует жестоких решений, — ответил Крысолов. — Мы были пожертвовать частью во имя целого.

Слова вождя Некрополя, совершенно не сочетались с появившейся на его лице улыбкой. Так бы мог улыбаться, старый сладострастник, говоря о молодой любовнице. Томэ едва не передернуло, он навидался всякого, но к людям, которые наслаждаются массовыми убийствами, привыкнуть не сумел.

— Так для чего же понадобились эти жертвы?

— Ты помнешь, мы упоминали о практическом эгоизме? Скорлупа нашего мира очень тонкая. Тот, кто стучит по ней, ставит под угрозу всех. А еще и нас, раз уж мы живем на ее поверхности. Мы были вынуждены защищаться.

Голоса правителя Некрополя накладывались один на другой, и Томэ казалось, будто он слышит хор.

— Ты говоришь о Схоле. Я могу понять, что тебе в них не нравится. Но ты и сам взялся за колдовство.

— В отличие от них, мы со своим можем управиться.

— Наверное, они думают так же.

— Глупцы. Они не понимают, что идут на поводу у чужака, которому наплевать на последствия.

— О ком это ты?

Крысолов проигнорировал вопрос.