На развалинах мира

Я бродил среди развалин уже две недели. Это – если считать с самого начала – с появления громадной подземной волны. Есть хотелось постоянно, так как найти, что-либо, съестное, было трудно. Зато с водой – почти без проблем. Подходишь к луже, набираешь воду, во что ни будь, вроде бутылки, а потом процеживаешь ее содержимое, через несколько слоев тряпья. Если хватает терпения – ждешь, пока она отстоится. В такой воде запросто могла находиться, какая ни будь, зараза, но найти чистый источник было невозможно. Что ж, если бы я подхватил заразу – винить было некого. А лечить – некому.

Собственно, особо жаловаться не приходилось. Я остался жив – а миллионы моих сограждан уже не нуждались ни в одежде, ни в еде… Руки, ноги целы, особо глубоких ран не имелось, а полученные – они хоть и не заживали так быстро, как бы мне хотелось, но и не досаждали. В основном – порезы, синяки, ушибы. Ничего серьезного. Более всего пострадали руки – и я добавлял к уже имеющимся ранам новые, копаясь в том хламе, в который превратился город, в поисках нужных мне вещей. Первой и самой заветной мечтой было найти кусок хлеба. Живот сводило от голода, и поначалу я вообще ничего не замечал, полностью поглощенный только этим. Случайно попавшийся кусок смолы, которой заливают крыши, я положил в рот и жевал его так долго, что свело скулы. Да еще едва удержался от того, чтобы его не проглотить. Человек – существо всеядное. Достаточно только дать ему поголодать, пару недель, и он полностью лишиться чувства брезгливости. А из самого убежденного вегетарианца получится чуть… Да все, что угодно, может получиться из того, кто постоянно, отчаянно хочет есть! Попадись мне крыса – я и ее сожрал бы с потрохами! Но даже крысы отсутствовали на той территории, где я проходил. Очень редко я успевал увидеть, как одна или две, знакомые тени, мелькали среди всеобщего хаоса – и сразу скрывались под завалами. Если бы я тогда увидел, как кто-нибудь выкидывает кусок хлеба – мог убить не задумываясь. Организм требовал еды, и мысль об этом вытеснила все. Сколько я переворошил куч, сколько перерыл попадающихся мне рваных сумок. Когда я наткнулся на то, что меня спасло, то со мной чуть не случился удар! Под ногами хлюпали лужицы, ветер продолжал нести мокрую смесь пепла и песка, а я, укрываясь от его порывов, в который раз осматривал все, в надежде найти, хоть что ни будь… Зрение, обострившееся до предела, выделило в грязи потерявшую форму и цвет сумку. Я несся к ней, не разбирая дороги, не зная, что в ней находится. Как я смог ее увидеть во всем этом хламе – осталось неразрешимой загадкой. Только впоследствии, прожив немало времени рядом с Угаром, и повстречавшись с необъяснимыми способностями Нелюдей, я понял, что и сам был очень близок к тому, чтобы полностью потерять человеческий облик, получив взамен поистине звериные способности. И как мне повезло, что я остался человеком! Я буквально упал возле сумки и стал рвать ее руками, стремясь поскорее добраться до ее содержимого. Внутри обнаружились два батона, полусырых и начавших покрываться плесенью, несколько банок консервов и осколки от бутылки с молоком. Здравого смысла, чтобы остановится и не прекратить запихивать себе в рот громадные куски, уже не хватало – один только инстинкт смог остановить меня жестким предупреждением – Нельзя! Отравишься! С голода нельзя много есть! Рука сама собой лезла за пазуху, куда я все распихал, и отщипывала по кусочку. Что с того, что вкус хлеба уже не соответствовал тому, какой он должен быть? Он казался слаще меда… Где-то рядом должна была находится и хозяйка этих сокровищ – может быть, даже под этой кучей земли. Окидывая диким взглядом все вокруг, я вдруг заметил какое-то шевеление и замер, почуяв что я уже не один… После еды хотелось пить, и я, достав заученным движением бутылку, притронулся к ней губами. Чья-то темная тень мелькнула в камнях и я, подскочив, метнул туда булыжник. Последующий визг и шипение подсказали, что он попал по назначению. Я быстрыми прыжками приблизился, чтобы рассмотреть, что же это было. Загребая землю лапами, извиваясь и корчась, там лежала кошка. Худая, грязная, в подпалинах и оборванным хвостом. Она снова зашипела при моем приближении и бессильно уронила голову – камень перебил ей позвоночник. Это была добыча, мясо, вкус которого я уже стал забывать… И это было живое существо, в чьем, не менее диком, нежели у меня, взгляде, я увидел такую же жажду жить… Я приподнял ее тельце, поразившись его почти полной невесомости. Кошка еще раз зарычала, попыталась шевельнуть лапкой, чтобы меня оцарапать, и обвисла. Жизнь еще теплилась в ней, но я догадывался, что это не надолго. Она издохла через пару часов после нашей встречи, и все это время я сидел рядом, ничего не предпринимая и уже не радуясь тому, что сделал. Это было первое живое создание, встреченное мною за столько дней скитаний, и это я превратил его в мертвое… Что-то надломилось во мне, стронув образовавшуюся корку. Впервые, после долгого перерыва, мне стало, кого-то, жаль…