На развалинах мира

Щенок уже стоял рядом. Его бока ходили ходуном — при его размерах ямы и холмики становились еще круче и длиннее, чем для меня. Но он все так же пристально смотрел туда, откуда мы убегали.

— Да что же там такое? Что ты учуял?

Пес ощерил клыки. Что это могло означать? Что-то или кто-то преследовал нас. И щенок полагал, что его следует бояться… Вот только чуять, как он, я не умел…

— Что же ты меня так тащишь… Я сам! Погоди, дай хоть вздохнуть. Куда мы мчимся? Давай встретим его здесь! Справились же с тем кротом…

Но щенок явно не разделял моей убежденности и нетерпеливо перебирал лапами, дожидаясь, пока я встану.

Он опять притих, застыл, как изваяние, и весь вытянулся. Я положил руку на эфес. Пес глухо гавкнул — мол, тихо ты… — и скользнул в катакомбы. У меня, оставшегося одного, засосало под ложечкой.

Черный вернулся неслышно и сразу стал меня торопить, всем телом демонстрируя, как нужно спешить.

— Да… Такой собаки еще ни у кого не было. Ты — единственный в своем роде. Если бы еще и говорить умел. Что ж, будь, по-твоему!

И мы опять побежали. Бежали, прыгали, скакали. А потом, когда я едва не сорвался с почти отвесной стены и в сердцах послал своего проводника куда подальше, он торжествующе взлаял и скрылся среди развалин. Но уже через минуту вернулся и протянул мне переднюю лапу.

— Порезался? Вовремя…

Он не порезался. По мохнатой шерсти тяжелыми и скользкими каплями стекало что-то очень знакомое…

— Мазут! Нефть? О, черт… Но где? И зачем мы сюда неслись?

Щенок отбежал и призывно оглянулся — я поспешил за ним. Несколько узких проходов, в одном месте ползком — иначе протиснуться нельзя, еще какие-то преграды — и мы встали у скопления руин. Впечатление, что со здания сорвали и положили наземь крышу, а стены большими кусками валялись поблизости. Щенок поднырнул под край и залаял. Я наклонился к отверстию.

Под крышей сохранился громадный продолговатый зал, высотой около пяти метров. Голова сразу закружилась от стойкого и тяжелого запаха — в одном его углу овальным озером расплылась нефть. Почти по всему полу своеобразного резервуара протянулась трещина, и большая часть топлива утекла в нее. Но кое-что осталось. Озеро перекрывало доступ к выходу на другую сторону зала. Щенок стоял у самой кромки, поджидая меня. Я, прикрывая лицо ладонью, приблизился. За щенком тянулась узкая полоска, не видная из-за сумрака — по ней можно было пройти, почти не замочив ног, и выбраться из зала наверх. Любой, кто решит последовать за нами, вынужден будет придерживаться такого же маршрута: шаг в сторону означал падение в топкую маслянистую жидкость. Но не это главное — достаточно бросить факел… А мы, успев добежать до края, оказались бы на безопасном расстоянии раньше, чем последующий взрыв разметал все в округе, вместе с нашими преследователями!

— Ну, знаешь… — только и прохрипел я. — Нет, ты на самом деле не простой пес. Пора тебе и имя дать, более солидное!

Но подумать об этом не успел — щенок навострил уши и метнулся по полоске на ту сторону. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Ноги разъезжались: все оказалось пропитанным насквозь, и я едва удерживался, чтобы не соскользнуть с тропинки. Щенку это удавалось куда лучше, и он с недоумением оглядывался, не понимая, почему такой большой и сильный хозяин так медленно и осторожно переступает по невидимым холмикам. Наверху что-то ухнуло, скрипнуло, дохнуло пылью и знакомым гулом — я замер и поднял голову. По своду, словно паутинная сеть, расползлись трещины. Сквозь некоторые сыпались песок и сажа вперемешку с землей… Я затаил дыхание — все может обрушиться просто от шума! Пес уже подбирался к краю этой лужи, когда я заметил, как над ним, отрываясь от основной массы, сползает по перекрытию целый пласт…

— Назад! Ко мне!

Он вывернулся и отпрыгнул, почти по брюхо, попав в нефть. Пласт отвалившегося бетона рассек воздух, и упал на место, где он мог оказаться, если бы не отступил. Во все стороны полетели брызги. Гул падения вызвал эхо, и оно несколько раз отразилось от свода, вызвав новую волну сотрясений.

— Скорее!

Я пересек озеро и подхватил щенка за загривок. Еще один такой кусок — и весь свод упадет! До выхода оставалось несколько шагов, когда в проломе мелькнуло несколько темных теней.

Пес рванулся в одну, другую сторону и взвыл. И сразу, едва он умолк, мы услышали ответ! Яростный, жуткий, усиленный эхом, рев пронесся под потолком. В нем смешалось рычание и визг, скрежетание зубов и нескрываемая ненависть — что-то очень страшное неслось нам навстречу!

— Твою мать! Назад! На тропу!

Я пропустил пса и столкнул в озеро бревно, по которому мы шли — теперь, чтобы пересечь нефть, преследователям придется или плыть в ней, или сооружать переправу. Но вряд ли звери это умеют — а то, что это не люди, я был уверен!

Рванулся обратно. Страх ли подгонял меня, надежда — но теперь пересек озеро значительно быстрее. По своду словно прошлась дробь: сверху, на крыше, кто-то пронесся, перекрывая нам выход в обоих направлениях. Вместо того чтобы оставить преследователей позади, мы угодили в ловушку!