На развалинах третьего рейха, или маятник войны

Текст этой речи никогда не публиковался, но ее содержание все же стало известно. Британский журналист Александр Верт узнал о ней через несколько недель, то есть уже после нападения Германии на СССР. Сталин говорил о чрезвычайно серьезной обстановке и о возможности немецкого нападения в ближайшем будущем. А также и о том, что нужно быть готовыми к любой неожиданности. Верт ссылается на «устные русские источники», согласно которым Сталин сказал, что Красная Армия еще недостаточно сильна, чтобы разбить немцев, не хватает вооружения, недостаточна выучка войск, не готовы укрепления в новых пограничных районах. Советское правительство использует все возможные дипломатические средства, чтобы оттянуть вооруженный конфликт с Германией по меньшей мере до осени, а в это время года немцы уже не выступят. Подобная попытка, может, удастся, а может, и нет. «Если она удастся, — утверждает Верт в своей информации (передавая сталинские слова. Пер.), то война с Германией станет практически неизбежной в 1942 году, но будет проходить в более выгодных условиях, так как Красная Армия будет уже лучше подготовлена и вооружена. И в зависимости от международного положения Красная Армия сможет или выжидать немецкое наступление, или сама перехватит инициативу, ибо длительное господство нацистской Германии в Европе является «ненормальным». Это, как уже упоминалось, неточная цитата. То, что действительно было произнесено Сталиным 5 мая 1941 года, остается тайной кремлевского архива. Но из архивов немецкого МИД, известно, что в германском посольстве в Москве в начале июня была получена информация, которая в немаловажном пункте совпадает с версией Верта. 4 нюня посол Шуленбург докладывал в Берлин, ссылаясь на московского представителя «Немецкого информационного бюро», что Сталин в своей речи 5 мая на торжестве в Кремле «сделал вывод о том, что советский военный потенциал на уровне немецкого. Учитывая это, он (Сталин. — Пер.) сформулировал два вывода: 1. советская политика должна учитывать современное соотношение сил; 2. Советские вооруженные силы и военная промышленность, несмотря на определенные достижения, не имеют оснований слишком радоваться и покоиться на лаврах…

У слушателей, как сообщает наш источник, создалось впечатление, что Сталин решил подготовить свое окружение к новому «компромиссу с Германией».

Обе версии, как Шуленбурга, так и Верта, основываются на политической болтливости. Несмотря на различные акценты, они свидетельствуют в совокупности с другими данными, что Сталин весной 1941 года, исходя из трезвой оценки соотношения сил, надеялся, что ему удастся путем различных уступок склонить Гитлера к заключению нового договора, что дало бы время для дальнейшего вооружения страны и возможности попытаться сравняться с Германией в военном отношении. Какие бы надежды ни связывал Сталин с Пактом августа 1939-го, в результате он вновь оказался в том же положении, что и до его заключения, и теперь стремился из него выйти. Дошло ли до фюрера сообщение Шуленбурга о речи Сталина 5 мая, неизвестно, но, вероятно, дошло. В любом случае для Гитлера, который уже давно решил нанести удар, эта речь послужила лишним приглашением к действиям.

Ложь о «превентивной войне»

Сталинская политика «умиротворения» в последние месяцы перед нападением немцев впоследствии и на Востоке, и на Западе подверглась разной критике, как и аналогичные усилия Невилла Чемберлена. Причем область внешнеполитических маневров британского премьер-министра не была так сужена, как у хозяина Кремля, критики которого до сих пор не решили, мог ли Сталин поступить иначе, какие альтернативы существовали в той ситуации, в которой он оказался с августа 1939 года не только в результате своих деяний, но и при содействии других сил. Как и все правители тогдашней Европы, Сталин следовал политике максимально желаемого, что было невозможно н недопустимо: все предостережения он пропускал мимо ушей. «Нас пугают немцами, а немцев Советским Союзом, нас натравливают друга на друга» — так, должно быть, говорил тогда Сталин. Действительно, главное верховное командование вермахта и геббельсовская пропаганда стремились, и небезуспешно, целым рядом обманных маневров создать видимость того, что основной удар в 1941 году будет нанесен не на востоке, а против Британских островов.