На развилке трёх дорог. Сказка в стихах, песни и баллады

Не бери, в нём нет резона…

В общем, думай! Дам я срок –

Три недели и часок!

Выполняй теперь приказ,

Претендент на медный таз!

…Воевода поклонился

И в раздумьях удалился.

Царь велел вина подать,

Чтоб своё волненье снять,

А то этакий экстаз

Аппетит весь сбил на раз.

– Где найти авторитет,

Чтоб народ любил и свет?

Вот вопрос, другим подстать –

Не в бою рога ломать! –

Озадачен воевода. –

Как бы сделать всё в угоду?

Время царь, конечно, дал,

Да отсчёта не сказал,

От какого, бишь, числа

«Тринеделия» пошла?

Если что, смогу сказать –

С Рождества хотел считать!

Но пора вернуться нам

К ратным, воинским делам.

Праздник был, и горе было,

Кому жизнь, кому могила…

Павшим почесть отдавали,

А царю «виват» кричали,

Воеводу прославляли

И дружинников качали.

Подошла пора, не скроем,

Познакомиться с героем –

Этим парнем, средь народа

Что приметил воевода,

Что повёл во время боя,

Ополченье за собою,

Был Никита. Он безродный,

Слободы простой, работной.

Не обижен Богом, нет!

Тридцати неполных лет.

Наречён молвой людской

Очень просто «Слободской».

И не глуп, но не лукав,

Хоть с прищуром, без приправ.

В этот миг одна девица

Испросила ковш – напиться.

Расступился грозный строй

Пред такою красотой,

Ковш Никита зачерпнул

И в глаза её нырнул…

Будто в омут с головой

Окунулся наш герой…

– Не вина прошу я, квасу,

Непонятливый ты сразу?

Ковш девица не взяла,

Улыбнулась и ушла,

Сквозь толпу и смех парней:

– Что застыл? Беги за ней!

И вдобавок, как юла,

Закрутив из-за угла,

Колпаки и шапки сбив,

Ветра вырвался порыв.

Ветер, экий хулиган,

Обтянул ей сарафан,

Стройный, крепкий, гибкий стан

Обласкал – и шасть в бурьян.

Тут не выдержит любой,

А тем паче молодой:

– Эй, Емеля! Погоди!

Мне ответ скорей найди,

Нет моих душевных сил –

Расскажи, кто это был?

– Что за спрос со скомороха,

Ждёте шутки иль подвоха?!

Ты, Никита, не гунди,

Осторожность соблюди,

Тропку верную ищи,

Закоулком не рыщи,

А то выйдет, по делам,

Тропка та не в Божий храм!

Сквозь каменья и песок

Рос сей стройный стебелёк.

Только минула война,

Сиротой была она.

Мужа мать ждала-ждала,

Не дождавшись, померла…

Лишь дымок над пепелищем,

Степь дала в траве жилище…

Проезжая сквозь бурьян,

Одинокий атаман

Увидал малышку, взял,

И Марусею назвал.

Воеводе – дочь и радость,

Седине в подмогу младость.

И тебе, совет я дам,

Тот орех не по зубам.

Кто здесь только не пытался –

Зуб крошился да ломался.

Впрочем, коль созрел орех,

Лопнет сам и без помех.

Знай, где тонко – там и рвётся,

Может, счастье улыбнётся!

Нос не вешай, не робей

И смотри на всё бодрей!

…Но герой наоборот,

Завздыхав, ушёл в народ.

А Емеля шапку сдвинул,

Почесался и прикинул:

– Да, Емеля, твой дружок

Глубоко схватил крючок!

Балалаечка, играй,

Пой-рассказывай давай,

Но уже про воеводу:

И победа не в угоду,

Кое-как добрался к дому,

Лёг в телеге на солому

От усталости зевнул,

На мгновение вздремнул,

А в мозгу такой бардак,

Что не справиться никак.

Вместо чарки – с водкой таз,

На закуску царский глаз,

Бабы, гуси, пелена…

Зять с дубиной?! Вот те на!

Распахнул старик одежду:

– Подал, Господи, надежду!

Вот соломинка моя,

Или Я – это не Я?

Отыщу, порасспрошу…

Не поймёт, так прикажу.

Не пойдёт, так запорю…

Боже! Что я говорю?! –

Вытер выступивший пот

И, вздохнув, пошёл в народ.

…Что-то все в народ ушли

И на мысли навели.

Любит брат наш, патриот,

Снизойти в простой народ

И похвастать, когда пьян, –

Я, мол, вышел из крестьян!

От сохи, что говорить!

Что касаемо косить…

Косим только от работы,

О народе все заботы.

Смотрит сверху патриот:

– Как ты там, простой народ?

…Хватит, впрочем, о народе,

Возвратимся к воеводе.

Не дошёл, куда хотел,

На Емелю налетел:

– Ты глаза, балда, раскрой!

Видишь, кто перед тобой?!

Не звени на всю округу!

Чётко, внятно и как другу

Отвечай: здесь был такой

Парень – крепкий, молодой?

Ну… дубиной у реки

Снёс кому-то полбашки?

Не сказал бы, что герой,

Но задаток есть такой.

– Воевода, Бог с тобой!

Погляди, глаза раскрой,

Здесь вокруг «салат» такой,

Даже гусь – и тот герой!

Воевода лоб потёр:

– Балагур! Язык востёр!

Ты с гусями погоди,

Ты ответ скорей найди!

– Воевода! Для порядку

Разгадай мою загадку!

У тебя поместье, двор,

На дворе большой простор,

В нём глухарь с цесарочкой

Нынче ходят парочкой!

Отмахнулся воевода:

– Тьфу ты, бестия, невзгода!

Гуси… шмуси… эти… те…

Вот ни слова в простоте!

Разукрашенная морда!.. –

И ушёл, шагая гордо.

…А Никита за девицей

Поспешал. Она ж – как птица,

Упорхнула так легко,

К счастью, что недалеко.

Вот и дом. Забор высокий,

Двор просторный и глубокий,

Хлев, сарай, ещё гумно,

У ворот лежит бревно,

В приоткрытый створ ворот

Видно – девица зовёт:

– Тега! Тега! На обед!

Кашу есть! Вкуснее нет!

Встал Никита у ворот:

«Створ открыт… Девица вот…

Легче глыбу своротить,

Чем с такою говорить».

Но открыв пошире створ,

От волнения во двор

Он едва шагнул без спросу

И столкнулся с ней нос к носу…

И застыли так они –

Будто на весь мир одни.

Пёс (не пёс, скорей щенок),

Пасть открыв, прилёг у ног,

И в застолии беспечном

Гусь задумался о «вечном»:

«Странный этот вот чужой,

Встал, как будто неживой…»

Да и… – тюк!! – презрев границы,

В область ниже поясницы.

И теперь уже Маруся,

Отогнав от гостя гуся,

Прервала (и явно в срок)

Их безмолвный диалог.

– Вот мужик пошёл какой:

Или плут, или герой,

Или пьянь, или бандит,