На Рио-де-Ла-Плате

— После всех пережитых мной неприятностей я искренне рад, что встречаю здесь столь теплый прием. Сперва сеньор генерал порадовал меня доверительным «ты», теперь же, поскольку я слышу это братское слово и от тебя, я питаю уверенность, что…

— Собака! — заорал Хордан, вскакивая с места. — Ты и со мной на это отваживаешься!

— Почему бы нет? — ответил я как можно безобиднее. — Я ведь просто следую твоему примеру.

— Я прикажу, чтобы тебя привязали к быкам и разорвали!

— Это бы нанесло ущерб тебе самому, Хордан, ведь в таком случае ни Уильям Хонтерс, ни сеньор Тупидо, пославшие меня к тебе, будучи готовыми…

Я не успел больше ничего сказать. Грозный облик этого человека, умевшего властвовать своими страстями, вмиг изменился. Его лицо просияло. Он сделал пару шагов в мою сторону и взволнованно спросил:

— Сеньор, вы назвали два имени. Вы знаете этих людей?

— Да. Хонтерс направил меня к Тупидо, а тот…

— Посылает вас ко мне?

— Именно так.

— Он говорит «да» или «нет»?

— Первое. Все уже в пути.

— Ah, que alegria! [131]И вас, вас мы собирались расстрелять! Того самого человека, того посланца, которого я так долго и мучительно ждал! Эй, парни, выметайтесь-ка отсюда! Живо, не то я вам ноги прострелю!

Этот приказ относился к солдатам, стоявшим вдоль стен, и они поспешно очистили комнату. Я чувствовал себя как человек, только что выигравший самый крупный приз в лотерее. Лицо же майора приняло совершенно неописуемое выражение.

— Так, солдаты ушли, — сказал Хордан. — Добро пожаловать, сеньор! Теперь здесь все свои, и вы можете передать все, что вам поручено.

Он протянул мне руку и сердечно пожал свою.

— Не будем спешить, сеньор! — возразил я. — Я ужасно оскорблен. Я прибыл оказать вам услугу, важность которой вы и сами, пожалуй, не понимаете, ведь ваши желания исполнены сверх ваших ожиданий. Но вместо приветствия и благодарности я встречаю одну лишь неприязнь. Меня едва не расстреляли! Я не стану говорить о порученном мне деле, пока не получу то удовлетворение, которою вправе требовать.

— Вы получите его, сеньор, конечно, обязательно получите. Лишь странное стечение обстоятельств виной тому, что произошла такая ошибка.

— Вина лежит на людях, а не на обстоятельствах. Меня оболгали перед сеньором генералом и перед вами. Я непременно должен попросить разрешения рассказать вам, что же случилось на самом деле.

— Вы вправе это сделать, вы обязаны это сделать, и вы это сделаете!

— Для этого мне потребуются мои товарищи. Могу ли я их позвать?

— Нет. Им не следует знать, что вы…

— В то, о чем пойдет сейчас речь, их можно посвятить. Пусть они свидетельствуют против лжеца, желавшего всем нам гибели.

— Ладно, пусть они войдут. Я разрешаю.

Я подошел к двери и открыл ее; мои товарищи вошли в комнату. Первым появился брат Иларио. Он сразу же подошел к Хордану и обратился к нему:

— Сеньор, я полагаю, что вы тот самый человек, которого здесь называют генералиссимусом. Я требую удовлетворения за то обращение, которое мы претерпели. Я не знаю ваших планов, но как им может сопутствовать Божья благодать, если ваши люди ведут себя как воры, разбойники и убийцы и не питают уважения даже к сословию, к которому я принадлежу!

Хордан строго, почти с раздражением, поглядел на него и ответил:

— Вы заводите слишком смелые речи, брат! Я слышал ваше имя и знаю, что вы мужественный человек, но все-таки не подвергайте себя слишком большому риску!

— Я ничуть не рискую, я говорю правду, сеньор. С нами обращались как с мошенниками, нас приволокли сюда связанными. Неужели это бесчинство останется неотомщенным?

— Вы же не были связаны.

— Были и оставались бы до сих пор, если бы сами не избавились от этих пут. Нас не стали повторно связывать лишь из страха перед револьверами нашего друга.

— Я все расследую, но попрошу вас умерить свой тон. Я уважаю мужество, но не люблю, когда его пробуют обратить против меня. Вы ли правы, или прав майор Кадера, в обоих случаях я категорически порицаю сцены, которые считаются недопустимыми. Посреди моей главной штаб-квартиры, обнесенной мощными стенами, окруженной многими сотнями солдат, один-единственный человек, к тому же иностранец, отваживается оказывать нам сопротивление и угрожает смертью высшим офицерским чинам!

— Ему пришлось поступить так, ибо его без всяких на то прав готовились расстрелять!