На родине предков

– У человека, который додумался до этой идеи, светлая голова, могу за это поручиться. – Он повернулся к Большому Шону: – Этим вечером я разговаривал с сэром Джорджем Гамильтоном. Он считает, что независимость Ирландии невозможна по экономическим причинам, что республика нуждается в покровительстве Англии.

– Ах вот как – в покровительстве? – с горечью воскликнул Кевин. – Если то, что они делают с нами, называется покровительством, то Господь поможет нам, когда мы все окочуримся.

Отец предостерегающе положил ладонь на его руку:

– Попридержи язык. Полковник не знаком с фактами. – Он повернулся к Клею, глаза на большом бородатом лице были совершенно спокойны, так что он походил на какого-то ветхозаветного пророка. – В Ирландии мы все живем с земли, полковник. Все мы – и арендаторы, и помещики – в равной степени.

– Посмотрев на условия жизни некоторых арендаторов, – сказал ему Клей, – я могу понять, что у них есть веские причины для недовольства.

– Землевладельцы по большей части англичане или ирландские протестанты, что в конечном счете одно и то же, – продолжил Роган. – В основном они живут за счет доходов от аренды. Это означает, что у помещиков есть только два способа увеличить доходность своих вложений. Первый – поднять арендную плату. Второй – попробовать поставить на широкую ногу разведение овец или крупного рогатого скота.

– А это означает выселить своих арендаторов? – предположил Клей.

Большой Шон мрачно кивнул:

– Примерно так обстоит дело, полковник.

– Но наверняка существуют законы, защищающие людей от несправедливого обращения?

Кевин Роган резко рассмеялся, и его отец продолжил:

– На практике арендаторы всецело зависят от милости своих помещиков. Им приходится платить непомерную арендную плату, в результате у них остается лишь столько, сколько нужно, чтобы не умереть с голоду. Им приходится вводить навязанные усовершенствования и покорно наблюдать, как из-за них повышается арендная плата.

– Но должны же быть какие-то легальные методы борьбы с таким положением вещей, – воскликнул Клей. – Как насчет политики? Ведь они имеют своих представителей в парламенте, не так ли?

– На тех, у кого есть право голоса, оказывают давление, – сказал ему Шон Роган. – Вся эта порочная система обеспечивает господство помещичьего класса, и люди вроде Гамильтона и Марли могут тиранствовать и наводить ужас на сельских жителей своими наемными головорезами, выписанными из Шотландии и Англии.

В наступившем молчании Кевин Роган с горечью добавил:

– Теперь вам должно быть понятно, почему я воспринял замечание Гамильтона насчет покровительства с такой иронией. Англия вцепилась в нас, потому что ей всегда не нравилось что-либо отдавать. Из-за системы землевладения, навязываемой нам вот уже не одно столетие, весь народ прозябает в нищете, и каждый год тысячи людей эмигрируют.

Клей покачал головой и рассудительно сказал:

– Перед лицом таких аргументов мне нечего сказать.

– Выпейте еще, полковник. – Шон Роган наполнил стакан Клея. – Для среднего англичанина ирландец – дикий головорез, животное, которое живет на картофеле. Это такой же великий миф, как и тот, согласно которому все англичане – джентльмены. Чего они не понимают, так это того, что сто акров, засаженные картофелем, прокормят в четыре раза больше людей, чем сто акров, засаженные пшеницей. – Он пожал плечами. – Правда, если картошка не уродилась, мы живем впроголодь.

Клей отхлебнул еще виски и медленно проговорил:

– А как насчет сэра Джорджа Гамильтона? Почему вы так сильно друг друга ненавидите?

– Потому что он обращается с нами как с животными – со всеми нами. Он – некоторое подобие Бога, а мы – отбросы. Особенно он ненавидит меня, потому что мне принадлежит эта лощина, и он не может тронуть нас здесь. – Шон покачал головой и мрачно добавил: – После того как призовешь дьявола, приходится платить ему по счету, что Джордж Гамильтон обнаружит довольно скоро. Его час придет.

– А вы не слишком суровы к нему? – спросил Клей. – Насколько мне известно, кто-то пытался убить его и по ошибке застрелил его жену. По крайней мере, его горечь и ненависть можно понять.

Шон Роган резко рассмеялся:

– Когда в нее попала пуля, которая предназначалась ему, это было лучшее, что когда-либо случалось с несчастной женщиной. Он годами отравлял ей жизнь. Боже правый, полковник, вы видели, в каких условиях живут его арендаторы. Неужели вам нужны еще какие-то доказательства того, что он за человек?

Клей тяжело вздохнул:

– Наверно, было глупо с моей стороны думать как-то иначе, но в его изложении смерть жены выглядела совсем по-другому. А еще он сказал, что дружил с моим дядей.

Молодые Роганы, которые с интересом следили за разговором, дружно расхохотались.

– Ах вот оно как – друзьями? – переспросил Кевин. – Да ваш дядя огрел его хлыстом по физиономии посреди деревни на глазах у всего честного народа. Одна семья была выселена, и женщина умерла при родах по дороге в Голуэй.

Глаза Клея сузились, когда тревожная мысль вдруг закралась ему в голову.

– А этот пожар, который опустошил Клермонт, – как он начался?

Шон Роган пожал плечами: