На росстанях

С чемоданом в руке медленно двинулся Лобанович на станцию в густом человеческом потоке. Богатый, красивый зал первого класса он прошел с безразличным видом бывалого человека, для которого вся эта красота и роскошь совсем не в диковину, хотя не мог не обратить внимание на несоответствие своей собственной одежды и своего дешевенького чемоданчика с убранством зала и видом тех шикарных господ, которые так важно сидели за пышными столами. Он чувствовал себя человеком, попавшим не на свое место, его собственная персона казалась ему здесь слишком ничтожной и незначительной. Вот почему он начал быстрее протискиваться к выходу, держась поближе к стене, чтобы не мешать никому, чтобы не вернул его обратно этот высокий и грозный швейцар в блестящих галунах. И, только пройдя весь зал и очутившись в коридоре, он вздохнул с облегчением. Теперь перед ним стояла задача найти Каралинский рынок. Города он не знал, ему никогда не приходилось бывать в нем. В нерешительности остановился на крыльце перед подъездом, где толпились извозчики, стараясь перехватить пассажиров.

"Лучше, пожалуй, взять извозчика", — подумал Лобанович. Он выбрал извозчика победнее и велел ему ехать на Каралинский рынок, в другой конец города.

Проехав несколько улиц и переулков, извозчик остановился — тут и есть Каралинский рынок. Оглядываясь по сторонам, Лобанович медленно шел по рынку. То здесь, то там попадались типичные фигуры полешуков и полешучек, необычайно важных и даже гордых, — они так пренебрежительно смотрели на все, что не было полешуком, и не слишком охотно вступали в разговоры, которые не имели непосредственного отношения к их собственным персонам. По их мнению, кто не полешук, тот босяк либо просто жулик.

— Скажите, будьте ласковы, — обращался учитель к некоторым крестьянам, — не знаете ли вы, где можно найти кого-нибудь из выгоновских?

Спрошенный полешук с глубокомысленным видом поднимал глаза на учителя, осматривал его и отвечал не сразу. Из этого ответа порой не вытекало ничего определенного — буркнет человек, чтобы отвязаться. Но, разглядев Лобановича и что-то обдумав, порой этот же полешук, снова встретив его и узнав, что это учитель, рассказывал уже более подробно, где останавливаются выгоновцы, где их можно найти. Оказалось, что сегодня их тут совсем не было видно.

Потолкавшись по рынку и не найдя никого из Выгонов, Лобанович сторговался за рубль с извозчиком. Хоть плата дорогая, зато ехать будет удобно.

Рессорная повозка, минуя мощенные булыжником улицы, мягко покатилась по гладкой пыльной дороге, возле которой попадались порой красивые одинокие липы. Целые купы развесистых вязов темнели вокруг селений, разбросанных довольно густо в стороне от дороги. Лобанович внимательно присматривался ко всему, что попадало в поле его зрения, подмечая каждую мелочь, словно это имело для него какое-то чрезвычайно важное значение. Местность эта ему сразу понравилась. Земля вокруг была хорошая, урожайная, народ, видно, жил здесь зажиточно.

Погода стояла тихая и ясная. Хотя день уже сменился ранним вечером, но было еще довольно жарко. Небо, слегка подернутое тоненькой белесой дымкой, словно шелковой куделькой, казалось, ниже наклонилось над полями, которые нежились в прощальных лучах ласкового солнца.

Миновав придорожный столб с государственным гербом и дощечкой, на которой значилось: "Деревня Выгоны, дворов 73 (причем какой-то шутник стер букву "д" в слове "дворов"), мужчин 269, женщин 284", — извозчик спустился с горки и повернул направо. Сразу же за Выгонами на широкой площади, разделявшей две деревни — Выгоны и Высокое, показалась школа, приветливо белея широко раскрытыми ставнями. Лучшего места для нее, чем здесь, между двумя небольшими деревеньками, кажется, нельзя было найти. Довольно большой пришкольный огород, правда незасеянный и запущенный, примыкал к плетню, окружавшему усадьбу казенного лесничего. Вдоль плетня тянулся целый ряд высоченных вязов, отделявших красивый парк лесничего от школьной площадки. Левее этой площадки раскинулась деревня Высокое — из-за деревьев весело выглядывали аккуратные камышовые крыши крестьянских хат и сараев. Ниже школы, на одной с ней линии, показались из-за сада усадьба дьячка и церковный дом, где жили две сестры попа, которых обминуло замужество, хотя надежды на него они не теряли. Шагах в ста от школы широкий выгон довольно круто спускался к речке Пине. За рекой раскинулись необозримые болота, где рос густой и необыкновенно высокий тростник. Заречная болотная равнина сливалась с небом и, казалось, не имела конца-края.

Все эти картины промелькнули перед глазами учителя, но не было времени задерживаться на них с тем вниманием, которого они по справедливости заслуживали, — извозчик уже остановился перед просторным школьным крыльцом.