На рубежах южных (сборник)

– Ну, так вот… – затруднился Иосель и, вдруг осторожно блеснув на атамана своими черненькими глазками, добавил: – Так вот, если угодно ясновельможному пану гетману, я с его разрешения мог бы для ясновельможного пана гетмана… перелить медные деньги на серебряные…

Степан в упор смотрел на него: казны у него хватает, но разве излишек кому когда мешал?..

– Конечно, для храбрых казаков такие деньги не годятся, – продолжал Иосель. – Казаки народ умный – о, какой умный. Но вокруг много мордвы по лесам, черемисы, чуваши. Эти люди совсем неученые и им можно было бы, вот как мои московские знакомцы делали, много таких денег сдать. А им, можно сказать, все равно – что они понимают?.. И мужички принимать будут, особенно если полутче сделать, посветлее…

Степан думал. Иосель, подобострастно изогнувшись, ожидал. Кто же себе доброго не желает? – думал он. – Ясновельможный пан гетман свои дела очень понимает: в воеводские хоромы вот забрался, и дочку себе воеводскую взял, и одет весь в шелку да бархат и золота сколько на нем надето – ай-вай-вай…

– И если дела у ясновельможного пана позамнутся – чего не дай Боже, – продолжал он очень убедительно, – то для московских людей будет очень много хлопот: разве разберет когда все это быдло, какие деньги настоящие, а какие нет? Большое дело, ясновельможный пан гетман!.. – очень убедительно и липко добавил он.

– Надо обдумать… – сказал Степан. – Идем на берег, там у меня дело есть, а потом ты мне обскажешь все толком…

– Куда прикажет ясновельможный пан гетман…

Не успели они, однако, выйти за ворота, как сразу наткнулись на Тихона Бридуна, который, сопя, тяжело колыхался куда-то. Едва увидел Бридун Иоселя, как сразу точно окаменел, вытаращил глаза и раскрыл рот.

– Иоська, ты?! – едва выдавивши он из себя и в бешенстве вдруг схватился за свою кривую саблю. – Ну, того разу ты не втичешь мени, собачий сыне!..

Степан шагнул между ними.

– Стой!.. В чем дело? – сказал он. – В чем он пред тобой провинился?..

Бридун прямо задыхался.

– Hи, ты наперед скажи мени, як вин, писля всего, що було, знове до тебе влиз… – просипел он, весь багровый.

Степан, удивленный, в двух словах, передал все. Иосель стоял, не подымая глаз, но на щеках его, под пейсами, что-то мелко дрожало. Уставив на него сердитые глаза и тяжело сопя, запорожец внимательно слушал. Несколько казаков с любопытством остановилось в отдалении.

– Ну? – проговорил Степан. – В чем же дело?

Бридун с яростью сорвал с себя красноверхую шапку и бросил ее на землю.

– Эй, козаки, пидходить близче!.. – крикнул он сипло. – Слухайте ycи, шо старый Бридун говорить буде. Уcи идить за сьвидкиве!.. Так… Ось як перед Богом: гроши у Mocкви перебелявши вин, а всыпались наши телята. Им горло растопленим оловом залили, а вин ось вже в Caмapи похожаеть…

– Ясновельможный пане пулковнику…

– Цыть!.. Мовчи!.. – схватился за саблю Бридун. – Ось прийдемо у Москву, и вы ycи побачите, хто бреше и хто правду каже. Знаю я их, собак, доволи!..

– Ну, кто прошлое помянет, тому глаз вон… – пошутил Степан. – Он вот предлагает…

– Вин предлагаве тоби петлю на шию, а ты лезешь у нeй… – натужно сипя, хрипел запорожец. – Ну, наробить вин тoби горы злодийських грошей. А що ты сам с ними робитимешь, коли у Москву прийдемо та козацький порядок всюди постановимо?.. Що, в тебе казны не хватае?.. А ще атаман!.. Та коли б мы, запорожци, знали, що коло тебе тут жидова буде, побачив бы ты наши чубы тут!.. И що ты, очумив? Та ты втвори oчи, подивись на ту чортову покряку – чи справди ты не пизнаешь Юду?

Степан, нахмурившись, пристально всматривался в совсем побелевшее лицо еврея.

– Та ось вин, Юда, твого брата Ивана князю Долгорукому передав!..

Точно плетью вдоль спины ожгли Степана. В самом деле, ему показалось что-то знакомое в этом белом лице. Тогда, в Чигирине, он путем и не видел его – он помнил только какую-то черную берлогу, смрад, перины и черномазую, бесчисленную, как клопы, детвору. Он, собака!.. Степан схватился за саблю…

Запорожец загородил собой еврея.

– Hи, теперь ты стий!.. – решительно прохрипел он. – В тебе зрадив вин одного брата, а у нас, запорожцив, вин зрадив тысячи братив, котри дармо згинули у ляхив. Тямишь, собака, Билу Церковь?.. А?.. Наш вин и нам судить його… Toди ты утик вид нас, тепере не втичешь!..

Вложив два пальца в рот, он пронзительно свистнул. Такой же свист отозвался ему из-за стены, другой с песков, третий от башни…

– Гэй, хлопци!.. Уcи сюда!.. – крикнул Бридун. – Усих запорожцив скликайте!..

Значительно увеличившаяся кучка казаков возбужденно галдела. Степан, потупившись, сдерживал себя из всех сил. Ему было жаль отдать еврея запорожцам.