На рубежах Среднерусья

— На фронте пока затишье. Вот и надо его использовать, чтобы зарыться по плечи в землю. Она, земля, спасает бойцов от всего — и от смерти, и от позора. А пойдет немец в наступление… Первое — не сдрейфить под артиллерийским огнем, второе — усидеть, когда на вас пойдут танки и пехота, третье — как можно больше изничтожить немчуры перед передним краем, а затем и за ним. Осилим его в обороне — побьем в наступлении.

В штаб фронта Жуков вернулся на закате солнца. Большую часть поездки он провел на ногах, за день машины намотали за пятьсот, но Георгий Константинович ощущал лишь легкую усталость. Рокоссовский со своей командой уже ждал маршала у дома, служащего ему кабинетом и местом отдыха. Поравнявшись с ним, Жуков спросил:

— Верховный звонил?

— Звонил два часа назад. Доложил ему, где вы, и он ничего не передал для вас.

— Будете выслушивать мои впечатления от поездки или сначала покормите меня и моих помощников?

— Предлагаю сначала пообедать-поужинать, а потом уже засесть за карты.

— Предложение принимается. Стряхну дорожную пыль и буду готов.

Хорошее настроение маршала разрядило тревожные ожидания. Маршал вошел в отведенный ему дом — Рокоссовский обратился к Портнову:

— Где побывал маршал?

— В тринадцатой и семидесятой. Строго поговорил только с Романенко. Сказал, что послезавтра может побывать у него с проверкой исполнения его указаний.

— Почему строго? В чем-то нашел недостатки?

— Тот мало попросил средств усиления, и он ему: трусливо просишь помощи. Потом пообещал ему столько, что командарм не сразу поверил.

— Если завтра маршал не возьмет вас с собой, проскочите к Романенко и помогите ему организовать противотанковую оборону. Это его слабое место.

— Слушаюсь.

— Более подробно о поездке маршала поговорим позднее.

За столом, накрытым тем, что смог сохранить военторг для особых случаев, Жуков привычно занял стул, стоявший в торце, справа и слева сели Рокоссовский и Телегин, остальные — по установившемуся в управлении фронта порядку. Выпили по рюмке «Особой московской» водки, закусили, и только тогда маршал отозвался о командармах:

— Пухов, думаю, на месте. Если немцы настроились прорывать оборону в полосе его армии, качества командарма, думаю, не учли. Или, уверовав в крепость новых танков, считают эту деталь обстановки несущественной. Но и такого генерала надо усилить как следует. Потребуется довести его армию до десяти и даже двенадцати дивизий — надо дать командарму недостающие. Пусть потом нас покритикуют историки, что мы нарушили организационную структуру. Вытерпим.

Перед тем как оценить Романенко, повернулся к Рокоссовскому:

— Может быть, еще по одной? «Особая московская» не разожгла еще аппетита.

— Готовы поддержать, — отозвался генерал Казаков.

Выпили по второй.

— Романенко. Вроде бы командармский стаж у него солидный, но в основном танково-наступательный, а нужен оборонительно-войсковой. Я ему пообещал перебросить с Западного и Калининского фронтов пять-шесть противотанковых полков. Соколовский и Еременко, конечно, заворчат. Но придет пора наступления, усилим их артиллерией с лихвой. Ваш фронт, Константин Константинович, в ближайшее время получит противотанковые бригады с новыми, более мощными пушками, самоходноартиллерийские полки. И… минимум две артиллерийские дивизии. В них по бригаде противотанковых орудий. Теперь о Галанине. Характером крепок, но временами может заупрямиться. То, что он был моим замом, Константин Константинович, не обращайте внимания. Заупрямится — поступайте, как найдете нужным. Если на главном направлении вам удастся остановить немцев в пределах армейской полосы обороны, считаю, не исключена их попытка прорваться к Курску через полосу Галанина. Армия его растянута, боковой прорыв не исключен, особенно если враг начнет наступление в начале июня, когда мы не успеем еще собрать в центре стратегического фронта формируемые артдивизии прорыва РВГК. Прошу вас, Константин Константинович, этот вопрос проработать и изложить свое мнение. Обсудим позже. Завтра я выезжаю к Ватутину.

Жуков сделал паузу, чтобы переключить внимание генералов на другое: