На рубеже двух эпох

Такого детского проекта я ни тогда, ни теперь не мог бы предложить здравым людям. Но он действительно был и даже рассматривался на заседании Синода. Автором его был небезызвестный протоиерей о. Востоков, экзальтированный и самомнительный проповедник. Но, разумеется, Синод благоразумно отверг этот фантастично-сентиментальный проект. Большевики расстреляли бы этих мечтателей, и только. Да и наша власть не согласилась бы на осуществление его, будучи ответственной за народ. Однако слух об этом крестном ходе какими-то путями распространился по селам, и когда я приехал в Малую Белозерку, то селяки меня спрашивали: будет ли этот крестный ход? Видимо, намучившись, они хотели какими угодно путями добыть мир. Или хоть помечтать о нем.

В заключение характеристики "врангелевской эпопеи", как выражались некоторые о его времени, я хочу пожаловаться на общую духовную бедность нашу. У НАС ПОЧТИ НЕ БЫЛО РУКОВОДЯЩИХ ИДЕЙ, как не было их, конечно, и при Деникине.

Можно не соглашаться с большевиками и бороться против них, но нельзя отказать им в колоссальном размере идей политико-экономического и социального характера. Правда, они готовились к этому десятилетия. А что же мы все (и я, конечно, в том числе) могли противопоставить им со своей стороны? Старые привычки? Реставрацию изжитого петербургского периода русской истории и восстановление "священной собственности", Учредительное собрание или Земский собор, который каким-то чудом все-все разъяснит и устроит? Нет, мы были глубоко бедны идейно. И как же при такой серости мы могли надеяться на какой-то подвиг масс, который мог бы увлечь их за нами? Чем? Я думаю, что здесь лежала одна из главнейших причин провала всего "белого движения" - его безыдейность! Наша бездумность! Если бы мы глубоко всмотрелись в исторический процесс, изучили его, поняли - тогда?.. Тогда, вероятно, мы просто отказались бы от этого анти-исторического движения на него. Но мы не хотели думать, не могли думать: шли по инстинкту, по привычке, ощупью.

- Я уже упоминал, что среди интеллигентов в Севастополе образовалась какая-то группа мыслителей, которые задались прямой целью именно осмысливать исторические процессы момента. Они даже составили подробный устав о "Думной думе" и через нее представили его главнокомандующему. И тогда, и теперь мне кажется, что нужно было бы приветствовать подобное явление, поддержать этих людей, воспользоваться ими для общей пользы! И что же? Генерал, прочитав, положил краткую, но сильную резолюцию: "Не подходит"... Почему не подходит, я и доселе не понимаю. Военные всегда думали, что история на них стоит, на силе войск, на стратегии вождей. Глубочайшая ошибка! Историю двигают идеи и страсти, а пушки уже потом стреляют.

И вот теперь, когда идет Вторая мировая война, много ли задумываемся мы о коренных причинах ее? Что делается идейного для преодоления противников? Старая история... Я в Нью-Йорке несколько раз поднимал вопрос о создании кружка любителей философии и истории и всегда встречал упорную лень и нежелание задумываться над основными вопросами. А после уж бывает поздно.

Между тем среди общества времен Врангеля были не одни эти "думные думцы", а и другие. Например, через меня к нему прошло несколько проектов о спасении России. У меня даже была особая папка с ироническим (и я был подобен своей среде) названием "Спасители". Помню, один инженер или агроном доказывал в огромном докладе (смешно даже писать), что весь секрет в постройке множества элеваторов. Или мы уж тогда начинали с ума сходить? Другой "спаситель", простой рабочий с Корабельной стороны, написал с грамматическими ошибками большущий устав о социалистическом переустройстве общества и верноподданнически преподнес его через меня вождю антисоциалистического движения Врангелю. Между прочим, хорошо помню, что в этом проекте предполагалось даже особое расписание пищи, и непременно с бутылкой хорошего кваса на человека. Я не шучу. Третий убеждал надеяться на чудо! Сказано же в Евангелии, что если будешь иметь веру с зерно, то и гору можешь сдвинуть. Но в общем все мы очень мало думали про глубины исторического движения. Не думал и лично Врангель. И потому один из офицеров сказал мне про него однажды:

- Нет, и Врангель не сокол и не жених России! А мы не были даже дружками его... Беднота!

Хотя я и сам не знал несомненного выхода, но все это беспокоило меня и побудило написать доклад премьер-министру Кривошеину. В нем я охарактеризовал общее положение наше с точки зрения религиозной, моральной и народной. И пришел к выводам, что по всем этим пунктам мы не стоит на должной высоте. Народ не считает нас своими. Далее я спрашивал: можем ли мы измениться? Опыт трех лег борьбы показывает - нет!

А если так, то мы должны сознаться, что спасителями Родины быть не можем.

- Как вы думаете, - спрашивал я, - можем ли мы еще измениться? Я не надеюсь.

- Я тоже не надеюсь, - холодно и спокойно согласился Кривошеий.