На рубеже веков. Дневник ректора

Интервью с Шаталовым прошло, как обычно, в темпе, довольно остро, хотя сделают из всего этого что-то свое и наверняка традиционно приспособленческое. Говорили об «Антибукере», лауреате Галковском с его «Бесконечным тупиком» и премиях вообще. Играют ли премии какую-либо роль в писательской судьбе? Я думаю, что для настоящего писателя роль играют только деньги на жизнь, чтобы накормить ближних и продолжать продуцировать без помех тексты и дальше. Не дали Нобелевскую ни Толстому, ни Чехову. А когда дали Шолохову за «Тихий Дон», ни для Шолохова, ни для признания «Тихого Дона» это не имело никакого значения. Когда Галковский отказался от премии «Антибукера», то это наверняка только литературные соображения. Значит, минимум денег есть, а вместо максимума он предпочел литературную славу. Отказ Пастернака от Нобелевской премии тоже лишь рассчитанный, и неплохо рассчитанный, литературный ход. Умер бы Пастернак, любимец всех режимов, от голода? Или с ним что-либо сделали? Отправили бы в лагерь? Исключили бы из Литфонда? Отобрали бы литфондовскую дачу, но осталась бы квартира в Лаврушинском переулке. Высылали Солженицына — ничего, кроме литературной славы и денег, ему это не принесло. Гонорары Солженицына — это одна из составляющих той цены, которую Россия заплатила за перестройку, за разрушение страны и гибель социалистического образа жизни.

На студии, на лестнице, я встретил А. Н. Яковлева. Я, правда, знал, что Шаталов его записывает, и предполагал, что встреча могла бы произойти. Если бы он вошел в комнату и меня ему представили, я бы демонстративно не подал ему руки. Я прошел мимо него по лестнице, не поднимая глаз. Федя, который шел рядом, сказал мне позже, что вроде тот хотел что-то мне сказать. Демон перестройки спускался вниз, я поднимался вверх.

Говорили мельком, кроме прозы «Антибукера», о стихах и книге «Прощание с Нарциссом». Уже позже внес в свою записную книжку и теперь переписываю: «Постмодернизм — это метод, который позволяет большей части интеллигентной и грамотной молодежи, в основном еврейской, мечтающей стать писателями, но не обладающей настоящими способностями и, главное, адреналином, который надо на творчество тратить, создавать произведения, вернее, тексты, почти похожие своей внешней оболочкой на литературу, по крайней мере вследствие огромного количества иллюзий по отношению к настоящей литературе».

14 января, среда.

Жить стало легче. Потому что можно поступать менее осмотрительно. Все как бы уже позади, и нет смысла бояться за основной урожай. Сегодня в Доме литераторов видел, спускаясь по лестнице, как внизу на каталке санитары вывозили какого-то писателя, который или умер, или которому стало плохо. Не такая уж невероятная для меня сегодня ситуация. Уже без особой трагической паники думаешь, что всегда можешь оказаться в этом положении.

Был на вечере московской писательской организации, вернее, на вечере «Московского вестника». Насколько это интересней даже самого увлекательного смотрения телевизора. Неожиданно в выступлениях прозвучал панегирик Литинституту, как удивительному в России месту. Он интересно назвал общежитие — Бутырский хутор. Выступало довольно много писателей. Я еще раз удивился, как интересно пишут эти обрюзгшие, плохо одетые и неопрятные люди, как они талантливы, как глубоки, остроумны. Брагин в стихотворении о президенте: «Он ляжет на рельсы, когда перестанут ходить поезда».

Утром был в общежитии, смотрел, как ремонтируют душ.

Проезжая по Москве, я вдруг заметил, что, кроме храма Христа Спасителя и нескольких новейших зданий банков, все остальные новостройки в Москве — это лишь реставрации, пристройки, надстройки, достройки на старых фундаментах. Все еще живет на хребтине старого, ныне проклинаемого властями государства.

Сегодня убили еще одного помощника депутата от ЛДПР, фамилии не помню, пропустил, даже было неинтересно. Это, как сказало ТВ, одиннадцатое убийство помощника депутата от этой партии. Убитому парню двадцать пять лет. Любопытно: почти всех этих предприимчивых политических деятелей, убивали сидящими в «мерседесах». А вот я в «мерседесе» не езжу.

15 января, четверг.

Ученый совет, где Ю. И. Минералов отстаивал свои права. Удивительный человек, интересный, полноценный ученый — и такой суетливый. Не хочет довериться судьбе.

Приезжало НТВ, взяло у меня интервью о новом гербе, флаге и гимне. Ельцин настаивает на принятии орла и триколора, палата готова проголосовать за старую эмблематику.

По дороге домой заезжал в Дом журналистов, где происходило празднество по случаю вручения газете «Гласность» ордена Октябрьской революции. Я говорил об отношениях правящей партии и оппозиции, об умении вести диалог с инакомыслием. Привел пример с премьерой «Ревизора» в Александринке, когда Николай I первым захлопал, а потом послал сочинителю кольцо с бриллиантом.