На руинах Эдема (СИ)

Одеваясь, обратила внимание на ноющую боль в районе затылка и… наконец, вспомнила. Боже, Тома, моя маленькая сестренка… Неужели это она чуть не прикончила меня из-за вспышки гнева? Я прикусила губу. Нет, не хочу в это верить. Кем бы ни было странное холодное создание с глазами ангела — это уже не моя сестра. Она умерла у меня на руках, и будет проще, если я примирюсь с такой мыслью.

— Тесс? — дверь комнаты распахнулась, а за этим последовал запоздалый стук.

— Здравствуй, Дилан, — без особого энтузиазма поприветствовала предводителя Гонцов. В свое оправдание могу заметить, что и он не выглядел дружелюбным.

Кажется, я потеряла не только любимого, семью, но и расположение соратников. Кто я теперь для них? Дезертир или просто запутавшаяся девчонка, которую рано или поздно простят? А будет ли это «поздно» вообще?

Я скрестила руки, неосознанно укрепляя невидимый, но ощутимый барьер между нами.

— Извини, что побеспокоил… я пойду, — встревожено выпалил он, пробежав взглядом по комнате.

— Может, объяснишь, что хотел?

— М-м, эти вопросы тебя не касаются больше. Извини, — вот теперь его голос звучал, как положено капитану. Правда, раньше я никогда не слышала такого официально-ледяного тона. Да и сама фраза оказалась круче пощечины.

Я улыбнулась — скорее, зубы показала — и сказала, как можно спокойней:

— Я все еще Гонец, Дилан. Не тебе лишать меня этого звания, только абсолютным большинством голосов…

— Абсолютное большинство со мной согласно!

—..при моем обязательном присутствии. И я напомню, что причина для отстранения должна быть весьма веской. Обычно звание сохраняется даже после смерти. Я все еще Гонец, — повторила я.

Дилан презрительно прищурился.

— Почему-то ты не помнила об этом, когда убегала. Когда бросила свои обязанности.

Выдохнула сквозь зубы, еле сдерживая закипающее раздражение.

— Я не прошу меня понимать… Если честно, не дай тебе Бог когда-нибудь понять, что я чувствовала, — … и продолжаю чувствовать, только тебе это знать ни к чему. — Но по старой дружбе, — усмехнулась, — можешь хотя бы принять тот факт, что у моих поступков могут быть мотивы. Что это не просто прихоть.

Он молчал, глядя прямо мне в глаза — а я не отводила взгляда, чтобы не показаться виноватой. Дилан первым моргнул и произнес с неохотой:

— Хорошо, Тереза. Но мы еще вернемся к этому вопросу.

Прямо-таки великое одолжение сделал, можно подумать.

— Так зачем ты пришел? — пришлось напомнить мне.

— Искал кого-нибудь из пропавших.

— ЧТО? — я подавила возмущение и схватила очки и противогаз. — Кто? Как давно? Возможные причины? И какого черта меня никто не разбудил?

— Ты никуда не полетишь, Тесс.

— Мы все уже обсудили. А даже если бы я не была Гонцом — тем более, ты не имеешь права мне запрещать!

— Я волнуюсь о твоем здоровье, — с хмурым видом заявил парень.

— Не стоит, я чувствую себя великолепно, — натягивая перчатки, я поняла, что не вру — даже головная боль больше не ощущалась, зато в крови кипела такая знакомая энергия, тревожная и зовущая «расправить крылья». — Кто пропал, Дилан, говори же!

— Лоа, Сильва, Гелий… — он запнулся, — и Кайла с Тамарой тоже нигде нет.

Сердце обреченно ухнуло куда-то вниз, но я ничем не показала этого. Только отстранила стоявшего на пороге капитана и, дойдя до поворота коридора, побежала, глотая слезы.

Всегда верила, что родилась невероятно удачливой… куда же в последнее время делось мое везение? И откуда это тяжелое, свинцом пропитанное, чувство, будто все уже кончено?

— Тереза, что слу… — Тайра не успела завершить испуганную фразу — я уже оседлала байк, вопреки правилам безопасности, не дожидаясь выхода на поверхность.

Дышится тяжело, задыхаюсь, так, что респиратор не спасает, а кажется, только мешает. Я сдираю его и швыряю прямо в полете на землю, не задумываясь о том, как буду потом искать его. А, плевать…

Еще эта пелена перед глазами… Не сразу понимаю, что дело не в очках и не моих глазах — все вполне реально, холодные бесцветные хлопья морозят лицо и тают, забиваясь за шиворот. Неужели… снег? Я улыбнулась непослушными замерзшими губами.

Похоже, прав был отец Буревестника, старый Смотритель, говоря, что мир меняется. Все, чего я хочу — это чтобы человечество дожило до окончания этих перемен.

Я выкручиваю руль, спешу, непонятно куда и к кому, но понимая, что уже безнадежно опаздываю. Я не знаю, что или кто ведет меня сейчас… да и разве важно это, если ведут меня правильно.

Боли нет. То ли я не в состоянии ее осознать, то ли она застыла, превращаясь, как вода — в неощутимую изморозь. Впервые жалею о своем хорошем зрении, даже высота не помеха… На припорошенной снегом земле две фигурки и много красного, росчерк кисти безумного художника. Кайл. Человек, которого я, несмотря ни на что, продолжала любить. Лежит с разодранной грудью, а сверху падает снег.

У меня не осталось ничего. Даже слов своих нет, лишь чужая фраза срывается с языка вновь и вновь:

— За что? — беззвучно повторяю я слова Лоа. Она здесь, с ним, почему же не уберегла? Почему ангел, забрав у меня любимого, не сохранила его жизнь!?

Не могу больше смотреть на них… За что?..