На руинах Империи

Перед рассветом они задремали, не разжимая объятий и даже не разорвав замка, но чувство времени, чувство смены, невытравимое у всех спальников, не дало им заснуть.

Эркин мягко высвободился, и почти сразу она открыла глаза и отодвинулась.

– Устал?

– Не знаю, – он усмехнулся, – давно не работал.

– Давно? – недоверчиво переспросила она. – Да нет, у тебя была женщина. И недавно.

– С чего взяла? – спокойно спросил Эркин.

– А с того, что ты знал, чего и как можешь. Значит, работал, раз знаешь.

Она лежала рядом с ним на боку и рассматривала его. Эркин закинул руки за голову, потянулся.

– Комплекс делал перед скачками. И попробовал, – он говорил очень спокойно, даже лениво. – И получилось. Встало. Вот и знаю.

– Ну, не хочешь говорить, так и не надо, – она тоже легла на спину. – Я, зимой ещё, встретила одного. Горел как раз. Я говорю ему, давай, дескать, помогу. Сольёшь – отпустит. Прогнал, дурак такой. Загнусь, говорит, а спальником не буду. Я сама сначала тоже думала… А поглядела, как его корёжит… нет, думаю, не по мне. А ты…

– Я не спальник, – перебил он её.

– Э, всё равно. Это ж как номер, на всю жизнь.

– Заткнись, – тихо попросил Эркин.

– Ты не злись. Я-то думала, просто… останешься здесь, сможем на пару работать… ну, и для себя…

– Врежу, – пообещал он.

– А пошёл ты, – отругнулась она и вздохнула. – Не хочешь, не надо. Ты всё равно… Всё равно я сама тебя выбрала.

Она снова повернулась к нему, погладила по груди.

– Не злись, не надо. Так хорошо было. Ну, не то сказала, ну…

– Ладно, – Эркин усмехнулся и повернулся к ней. – Ладно. Ещё разок успеем, и мне пора.

– Ага, – она поцеловала его в губы, шею, ямку между ключицами.

– Так хочешь? Ладно. Повернись. Только с зубами осторожнее.

– А что, кусали?

– Было дело.

– Ладно. Я умею.

Она гибко повернулась рядом с ним, свернулась клубком. Снова поцелуй в губы, и теперь оба одновременно двинулись цепочкой поцелуев по телу другого, по шее, груди, животу… Эркин напряг мышцы, встречая её, нащупывал губами и языком её щель, придерживая руками её за ягодицы. Ловя её удары языком, работал синхронно удар в удар, лизание в лизание, чувствуя, что она спешит, ускорял работу, вжимая лицо…

– Ну, вот и всё, – выдохнула она, вставая над ним на колени.

Он откинулся на спину, вытер локтем залитое слизью лицо.

– Всё. Спасибо тебе.

– А то полежал бы. Или старший заругается?

Эркин усмехнулся.

– А как же. К утренней уборке будет.

– А хочешь… взбодрю тебя? Ну, массаж.

Эркин улыбнулся и рывком сбросил себя с кровати.

– Спасибо. Оботрусь и пойду.

– Ну, так поедим давай.

– От еды не отказываются, – рассмеялся Эркин. – Полотенце есть?

– А как же! Там висит.

За занавеской ведро с водой, лоханка рядом, на гвоздике холщовое полотенце, за ведро зацеплен ковшик. Облиться? Ладно, после уборки душ приму. Он зачерпнул воды, намочил край полотенца, тщательно обтёрся, умылся над лоханью и растёрся сухим краем. Занятый этим, не заметил, как всё изменилось. И только выйдя из-за занавески, присвистнул от удивления. Она погасила лампу и убрала штору. Так что серо-голубой рассветный сумрак заполнил комнату.

Она, по-прежнему голая, сидела у стола, и Эркин, найдя взглядом свою одежду – её переложили на кровать – тоже не стал пока одеваться и сел рядом.

– Воды-то оставил мне?

– Один ковш взял, – он разломал яблоки. Пополам и ещё пополам. – Ешь.

Шоколад за ночь стал совсем мягким и таял во рту. Фольгу и красно-золотую обёртку она разгладила и положила на тарелку.

– Потом приспособлю для чего-нибудь.

Эркин молча кивнул, хрустя яблоком. Она подвинула ему тряпочку, которой обтирала яблоки. Он вытер руки, губы и улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ и, сидя у стола, молча смотрела, как он одевается. Быстро, явно не думая о красоте движений. Но всё равно получалось красиво. Потому что учили так. И выучили на всю жизнь. Натягивает трусы, джинсы, надевает и застёгивает рубашку, заправляет её в джинсы, застёгивает молнию и затягивает пояс, повязывает шейный платок, идёт в угол и там, обтирая ступни и легко балансируя на одной ноге, натягивает носки и обувается, снимает с гвоздя, набрасывает на плечи куртку и тем же плавным движением надевает её, берёт шляпу.

– Ты ещё когда будешь здесь?

Эркин уже отодвинул засов и взялся за дверную ручку, но обернулся на её голос.

– Может, когда и буду.

– Заходи тогда.

– Тогда зайду.

– Бывай. Удачи тебе.

– И тебе удачи. Спасибо.

Он плотно, но без стука закрыл за собой дверь и не оглядываясь пошёл, почти побежал по улице.

Чтобы не плутать – ночью как-то не разобрал, куда она его вела – Эркин нашёл взглядом водокачку и уже тогда понял, что идти ему через весь город. Опоздаешь – засмеют. Андрею только попадись на язык, да и Фредди своего не упустит.

Бифпит спал. Эркин бежал по пустынным улицам мимо тёмных окон. Ну и гульба была! Весь город как… после смены, все умотались. Ну, уборка, душ, и завалится он тогда… и пошли они все… Вот и поворот к гостинице, ворота ещё закрыты. Вроде успел. Ах ты, чёрт!