На руинах Империи

– Да-да, Джен, – закивала Элма. – Может, это и разумно. Ведь сейчас не война, чтобы леди колола дрова и носила воду.

Женя с трудом сдержала смех оттого, что её, наконец, признали леди. А уж Элма раззвонила по всему двору, а может и кварталу. Но это Женю уже не беспокоило. Нет, всё очень удачно.

Она так рано вернулась, что Алиса не успела соскучиться, а Эркин ещё спал.

– Он всё спит и спит, – пожаловалась Алиса.

– Он устал, – Женя спрятала в шкаф свой костюмчик. Кофточку бы надо обновить. – Тебя о нём не спрашивали?

– Не-а, – замотала головой Алиса. – Только вчера Джанис спросила, где он спит, а то у нас тесно. Я сказала, что на полу. Я правильно сказала?

– Правильно, – Женя поцеловала дочку в щёку. – Значит, ты с Джанис играла?

– Не-а, я с Линдой играла. У сарая. Джанис подошла сама и сразу ушла. Мама, а почему она Эрика называет краснорожим?

– Потому что она грубая и невоспитанная девочка, – сразу ответила Женя, грохоча кастрюлями.

– Значит, хорошо, что я с ней не играла? – сосредоточенно нахмурилась Алиса.

– Да. Чем с такой, лучше одной.

– Ага, – кивнула Алиса. – Понятно.

Возясь с обедом, Женя поглядывала на стоящую рядом дочку. Что она поняла, какие у неё свои мысли, что она вообще думает об Эркине и всей их жизни?

– Неси на стол, – вручила она Алисе тарелки. – Сейчас обедать будем.

Через минуту Алиса вернулась.

– Мам, а Эрик ещё спит. Будить?

– Не надо. Пусть спит.

Но когда она вошла в комнату с кастрюлей супа в руках, он уже сидел на кровати, свесив ноги и растирая кулаками глаза.

– Как раз к обеду проснулся, – рассмеялась Женя.

– Еду не проспишь, – серьёзно ответил Эркин, ещё раз зевнул, встал и вышел.

Его слегка пошатывало со сна, и Алиса засмеялась, глядя на его неуверенную походку, даже Женя улыбнулась. Вскоре он вернулся, уже совсем бодрый, умытый, с влажными волосами – опять голову под рукомойник сунул. Покосившись на Женю, натянул штаны и рубашку и сел к столу.

– Значит, еду не проспишь? – поддразнила его Женя, разливая суп.

– Никогда!

Убеждённость ответа заставила Алису фыркнуть.

– Так где ты работал?

– В больнице, – он торопливо проглотил и продолжил. – Стеллаж сделали. Думали, за ночь не управимся.

– Вас хоть накормили?

Легкая тень промелькнула по его лицу.

– Там девочки, санитарки, они из угнанных, поделились с нами, – Эркин невесело усмехнулся. – Они нам свой обед отдали. А мы им потом сигареты, нам по пачке досталось. Пусть поменяют себе.

– Вот кстати, – вспомнила Женя. – Возьми сигареты и тоже выменяй.

Он поднял на неё недоумевающие глаза. И Женя стала объяснять.

– Ну, ты сам подумай, откуда у меня могут быть сигареты? Плату с жильца я сигаретами брать не могу, ведь так? Так. А ты другое дело.

– Д-да, – его недоумение сменилось растерянностью и тут же согласием. – Конечно, так. Хорошо. А что выменять?

– Сам посмотри, – Женя уже знала, что фраза типа «что хочешь» успеха у него иметь не будет.

Эркин кивнул. Сигарет набралось много, можно будет поискать.

– Ты сегодня ещё пойдёшь на работу?

– Нет, – мотнул он головой. – Сегодня бал, и работы наверняка не будет. – И поднял на неё заблестевшие глаза. – Там будет здорово. Мы, когда уходили, заглянули в один зал. Очень красиво.

Женя засмеялась и встала, собирая посуду. Сейчас она всё быстренько помоет и начнётся самое волнующее для любой женщины – сборы на Бал. Чем бы занять Алису и Эркина, чтобы не отвлекаться на них?

Но Эркин ушёл во двор что-то делать в сарае, а Алиса села на свою кровать, усадила рядом Линду, Спотти и Тедди и застыла в созерцании.

Эркин уже привычно распахнул дверь сарая и подпёр ее камнем. Огляделся. Дровяная часть в порядке. Можно подточить топор. Андрей как-то показал ему свой и рассказал о точке. Сваленные в углу всякие хозяйственные мелочи он уже разбирал. Там был точильный камень. Бруском. Эркин отыскал его, сел на пороге сарая и взялся за работу. Сделает топор, займётся остальным. Чтоб не чинить, когда понадобится.

Чья-то тень легла ему на колени и руки. Эркин медленно поднял голову и увидел немолодую полную женщину. Он уже видел её во дворе, видел как-то Женю, разговаривающей с ней. Что ей надо? Она молчала, и он уже думал приняться за работу, когда она заговорила.

– Мне нужно переколоть дрова. Ты можешь это сделать?

Эркин отложил топор и точило и встал, оказавшись на голову выше женщины. Она сразу отступила на шаг, почти шарахнулась.

– Да, мэм. Только колоть, мэм?

– Да, – твёрдо ответила она. – Переколоть и сложить.

– Хорошо, мэм. Я могу это сделать.

– Сколько это будет стоить?

– Лишнего я не возьму, мэм.

Теперь он хорошо видел её лицо. Не злое, но брюзгливо отчуждённое, как у большинства белых женщин, когда они разговаривают с цветными. Он привычно смотрел не на неё, а вбок. Прямой взгляд может быть расценен как дерзость или ещё хуже. Смотреть в упор на белую женщину разрешено только спальнику и только во время работы, а то тоже могли влепить так, что мало не было. Видимо, она сочла его взгляд и тон достаточно смиренными, и её голос стал чуть мягче.

– Две кредитки?

– Надо посмотреть, сколько работы, мэм, – рискнул он не согласиться сразу.

Она, помедлив, кивнула.