На руинах империи

Чем больше размышляешь над этим, чем больше углубляешься в расследование их присутствия в общественной жизни, тем больше удивительного сходства под покровом различных терминов и понятий, названий и политических тайн улавливаешь между Востоком и Западом, представлявшими собой, безусловно, разные, но всегда общие части одного мира. Легисты, опиравшиеся на «римскую традицию», и легисты, толковавшие тексты Корана, составляют одну огромную армию, на Западе и на Востоке трудившуюся над расширением прерогатив Императора (Государя). Не только законодательство было источником власти. Экономика играет свою роль, и роль эта ведущая в том спектакле, что называется становлением государственности. Как бы там ни было, эта армия легистов, от самых знаменитых до самых скромных, работала на одну великую державу. Она отвергала и разрушала все, что мешало их росту или, что, по их мнению, мешало росту системы, которую они создавали. Какие бы ошибки они не совершали никто не мог бы отрицать, что эти мелкие должностные лица, верно служили Империи.

Менялись очертания Великой Империи. Сепаратизм раскалывал ее на части, дробил на мелкие государства, но сама система набора в касту финансистов сохранялась до последнего. Даже в Османской империи ряды правящего класса пополнялись за счет девширме, своего рода «дани, которую собирали с христианских дворов на Балканах в виде некоторого количества мальчиков, главным образом в возрасте до пяти лет…». Слово «девширме» было одновременно политической и социальной категорией. Это был отголосок той самой имперской десятины кровью, тех самых мальчиков, каждый десятый из которых шел на службу державе.

Определим для себя. С развитием экономической системы Великой Империи каста обслуживающая эту систему становилась крепче и сплоченнее. В определенное время она заняла место рядом с правящими кастами и стала опорой и движущей силой нарождающегося движения сепаратизма.

Теперь перейдем ко второму фактору. К автономии.

Великая Империя была масштабной, единой неделимой. Она поддерживалась силовым ресурсом – воинской касты и объединялась единой Верой в лице разнородной касты духовенства. Она была обеспечена материально работой касты кормильцев и стягивалась в монолитное целое золотой паутиной экономики при помощи касты евреев.

Однако наружность гигантской государственной машины может быть обманчивой. Монолитность Империи к середине изучаемого нами периода был чисто кажущейся. На практике она уже была расколота на огромные автономные куски, при этом деление продолжалось. Империи, живущие в теле огромного государства, сами по себе стали непомерно велики. Другими словами, ввиду недостаточного количества должностных лиц крупные государства, дублирующие структуру Великой Империи и сами являвшиеся империями по ее образу и подобию, осуществляли далеко не полный контроль на местах. По сути дела их власть была несовершенной и недостаточно эффективной. Им уже противостояли тысячи очагов автономии, справиться с которыми и они сами, и даже центральная имперская власть были бессильны. Это вполне естественное явление при ослаблении хватки центральной власти. Оно отмечается во все времена и во всех властных структурах даже малых государств. По тем же самым причинам, например, власть султана в Турецкой империи была заметно слабее на северных, европейских границах его государства, в Молдавии, Валахии, Трансильвании, в татарском ханстве в Крыму… Мы уже упоминали о существовании в силу географических причин многочисленных автономных областей в горах Балкан, в Албании, в Морее… Примеров этому множество и в наше время.

Чем слабее хватка центральной власти на местах, чем слабее контроль над автономиями, тем больше в них самодурство и разгул власти чиновников средней руки.

Итак, третий фактор. Разгул чиновничества на местах или коррупция, выражаясь современным языком. Не вызывает сомнения, что коррупция в среде государственных служащих, особенно в фискальных и финансовых аппаратах, достигла внушительных размеров как на Юге, так и на Севере Европы, то есть во всех западных провинциях. «Не существует таких гражданских или уголовных дел, – пишет из Фландрии в 1573 году герцог Альба, – решение которых нельзя было бы купить за деньги, как покупают мясо в лавке… большинство советников продает свои услуги всем желающим…» Вездесущая коррупция составляет, безусловно, одно из самых непреодолимых препятствий для деятельности наместников. Она стала одним из многоликих, самостоятельных и внешне незаметных проявлений власти. (Vierteljahrschrift fur Sozial-and Wirtschaftsgeschichte, 1957, 1958, 1960, 1961). Она стала одним из тех убежищ, где индивид мог найти защиту от закона в извечном противостоянии изворотливости и силы.

«Испанские законы, – писал около 1632 года постаревший Родриго Виверо, – похожи на паутину, в которой застревают только мухи и москиты». Богатые и влиятельные лица теперь уже не попадают в сеть, где бьются лишь «бедняки и неудачники». Но в какие времена было иначе?