На руинах империи

В этом месте любой наш читатель, разумеется, вспомнит о масонах, также носящих фартуки во время церемоний. И скажет, что у масонов фартуки четырехугольные, как и их алтарь, а у розенкрейцеров – треугольные, как «Шхина». На это мы ответим, что фартуки также носили члены итальянских академий (14–15 вв.), например, члены знаменитого общества «Мастерок». А фартуки масонов бывают и треугольные…

УВЕРТЮРА ИЛИ ФИНАЛ?

Цель вроде бы была достигнута. Воинская каста полностью отстранена от власти. К столу власти села в гордом одиночестве каста торговцев. Правда за спиной ее стояла и шептала в ухо ценные советы каста жрецов. Но кто слушает тех, кто уже не в силах повернуть колесо истории вспять? Единая великая Империя была разорвана на кусочки. На ее месте спокойно расцветали, как говорил Конфуций, «тысячи цветов», то есть ставили свою государственность десятки новых стран. Вместо единой веры каждая из них выбирала себе новую идеологическую платформу, по собственному усмотрению, назвав ее религией. Все складывалось как нельзя лучше. Короли получили власть, духовенство паству, торговцы – свободу торговли. Только вот единое финансово-экономическое пространство распалось на кучу мелких удельных княжеств. А с точки зрения экономики это не есть хорошо. Отрезвление приходило медленно, но уверенно. Понятие того, что хорошо быть королем в собственной деревне грело только королей. Первыми это почувствовал народ. Народ он всегда первым попадает под колесо истории. Как это принято у диких племен. Под колеса боевой колесницы Джагарнаута – безрукого и безногого бога власти бросают жертвы, что бы она легче катилась по крови. Но жертвам не очень хочется ценой собственной крови облегчать власти ее продвижение вперед. И во вновь расцветающих на полях свободы, равенства и братства странах заполыхал пожар народной войны. Керосину в этот пожар подлили так называемые финансовые и денежные реформы, суть которых сводилась к тому, что торговый люд, дорвавшись до власти, решил, что теперь можно и не работать. Введение денежной системы, то есть звонкой монеты, а затем и введение понятия процента, превратило деньги в товар. Теперь, тот, у кого больше денег, богател, только за счет того, что они у него были, даже не пуская их в оборот, а просто сдавая в аренду.

Пожар народной войны разгорался повсюду. Однако надо немного вернуться по времени вспять. Посмотреть, что привело к этому взрыву. Окончательная победа третьего класса кажется была бесспорна. Однако где вы видели, что бы кто-то смирился со своим поражением, пока не исчерпаны все возможности компромисса или пока не обозначился полный разгром или пока не использованы контромеры? История таких фактов не знает. Итак. Воинская каста практически была разгромлена. В Европе везде устанавливались новые режимы. Но в самой метрополии волна Реформации была остановлена, и это позволило нанести ответный удар. Ответный удар был однозначен. Жесткая централизация. Монархия. Опора на военно-монашеские братства.

Вы правы. Царствование Ивана Васильевича Третьего и его внука Ивана Васильевича Грозного. Денежная реформа Елены Глинской и медный бунт.

Стоглавый собор и возврат к старой вере. Опричнина и самодержавие. Закончилось все это угасанием рода Рюриковичей и смутой. Отстранение от власти Рюриковичей загадка сама по себе. Но это не является темой нашего расследования. Результат этого отстранения – смута. Смутное время или смута, термин, обозначающий события XVI и начало XVII веков в России. Эпоха кризиса государственности, трактуемая рядом историков как гражданская война.

Начавшаяся вверху, она быстро спустилась вниз, захватила все слои московского общества и поставила государство на край гибели. Смута продолжалась более четверть века – со смерти Ианна Грозного до избрания на царство Михаила Федоровича Романова (1584–1613). Лучше всего понятие о смуте характеризуется цитатой из Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона: «Продолжительность и интенсивность смуты ясно говорят о том, что она явилась не извне и не случайно, что корни ее таились глубоко в государственном организме. Но в то же время Смутное время поражает своей неясностью, неопределенностью. Это – не политическая революция, так как оно началось не во имя нового политического идеала и не привело к нему, хотя нельзя отрицать существования политических мотивов в смуте; это – не социальный переворот, так как опять-таки смута возникла не из социального движения, хотя в дальнейшем развитии с нею сплелись стремления некоторых слоев общества к социальной перемене. «Наша смута – это брожение больного государственного организма, стремившегося выйти из тех противоречий, к которым привел его предшествовавший ход истории и которые не могли быть разрешены мирным, обычным путем». Все прежние гипотезы о происхождении смуты, несмотря на то, что в каждой из них таится доля истины, приходится оставить, как не разрешающие вполне задачу».

В результате Смуты в России сменяется царствующая династия к власти приходят Романовы.