На руинах нового

Мало кто из великих людей XIX века посвятил столько времени и сил педагогике – обычной и социальной. Рёскин учил рабочих основам рисунка в колледже для трудящихся, учителей – на курсах повышения квалификации в Уайтлендс-колледже, прочел сотни публичных лекций слушателям из самых разных классов общества, наконец, в 1869 году стал оксфордским профессором, а чуть позже основал там Школу рисования и изящных искусств, названную его именем. Из университета он ушел (после нескольких попыток) в 1884-м, в знак протеста против вивисекции. Рёскин верил в педагогику и просвещение – но эта вера сильно отличалась от представлений XVIII века, да и от взглядов филантропов его времени. Он пытался снабдить учеников достаточным количеством фактических знаний для того, чтобы они смогли понять свою отдельность и свою уникальность, а потом – и свое предназначение в связи с этими отдельностью и уникальностью. Как мы уже говорили, в самом высшем своем проявлении такая задача превращалась из этической в эстетическую. Или, если быть точным, она с самого начала была этической и эстетической разом. В процессе решения такой задачи важнейшую роль должна была играть Природа. Ее устройство – видное невооруженным глазом наблюдателя, а не через лупу исследователя – давало представление об устройстве общественной (и отдельной человеческой) жизни, ее совершенная красота открывала глаза на возможность Красоты как таковой, в том числе и рукотворной. С 1859 по 1868 год Джон Рёскин рассказывал обо всем этом ученицам знаменитой тогда (и очень прогрессивной) школы для девочек в поместье Уиннингтон-холл, расположенном в графстве Чешир. Он читал лекции, вел беседы, просто болтал с воспитанницами, писал им письма, дарил школе картины и естественно-научные экспонаты. Разговоры в Уиннингтон-холле и легли в основу «Этики пыли».

«Этика пыли» – одна из самых странных, неожиданных и восхитительных книг, которые автор этих строк когда-либо держал в руках. Чтобы не испортить чистого восхищения читателя (нет, не так: сначала недоумения и даже раздражения, и даже негодования, а уже потом восхищения), у которого, надеюсь, дойдут до нее руки, я ни слова не скажу, о чем книга – и даже как она сделана. Разве что очень личное: для меня «Этика пыли» стоит рядом с главными английскими прозаическими текстами XIX века – «Исповедью англичанина-опиомана», «Посмертными записками Пиквикского клуба», «Островом сокровищ», «Собакой Баскервилей» и «Портретом Дориана Грея»[135]. Ну и конечно, рядом с дилогией про ту самую Алису, отец которой был тьютором Рёскина в Окфорде. В связи с Алисой Лидделл, Чарльзом Доджсоном, детской сказкой Рёскина про короля золотой реки, катастрофическим браком с Эффи Грей, а также в связи со странным на первый взгляд фактом, что в викторианской Англии джентльмен средних лет постоянно посещает школу для девочек, следует сделать короткое, но необходимое разъяснение. Им я и закончу этот текст.

Рёскин сочинил сказку для тринадцатилетней Эффи Грей. Рёскин наставлял девятилетнюю Розу Ла Туш в науках и полюбил ее, когда той не было тринадцати. Рёскин постоянно наезжал в Уиннингтон-холл, став фактически патроном школы. Он не только читал ученицам лекции, он танцевал и даже играл с ними в прятки. На этом основании некоторые называют его педофилом, а более академические исследователи – нимфолептиком. При этом никаких недостойных действий в отношении юных созданий Рёскин никогда не совершал; он не совращал девочек, не выказывал в отношении их ровным счетом никаких постыдных намерений. Он ими восхищался, ему нравилось, как они выглядели – и как они себя вели. Более того, Рёскину ужасно нравилось, как девочки думают. Все, что я здесь пишу, не следует считать апологией Джона Рёскина – этот великий человек в апологиях не нуждается, да и оправдывать его не в чем. Рёскин полюбил девочку Эффи, дождался ее совершеннолетия и женился на ней, когда невесте исполнилось 19 лет. Рёскин полюбил девочку Розу, дождался ее совершеннолетия, сделал предложение и получил отказ (на который повлиял совет той же Эффи ни в коем случае не иметь дела с Рёскином). Эффи Грей после развода вышла замуж за протеже нашего героя, художника Джона Эверетта Милле и прожила долгую семейную жизнь, родив восемь детей. Роза Ла Туш умерла в 27 лет – судя по всему, от нервного расстройства и вызванной им анорексии. Родители Розы были очень религиозны; у дочери религиозность превратилась в конце концов в исступление. Смерть Розы Ла Туш потрясла Рёскина, его здоровье – прежде всего психическое – пошатнулось, и под конец жизни он впал в безумие.