На руинах времени | Том II

Лика на мгновение задумалась. Их с Борисом брак переживает уже далеко не первый кризис, и спрятанная дочь дает неполноценной, условно бездетной семье каждый раз новый глоток воздуха. Каждый раз как в первый раз.

Лика из записи явно решила этот вопрос, как говорится, выбрав лучшее решение из сотен зол, чтобы они с Борисом – настолько разные интеллектуально и духовно – смогли и дальше осуществлять свою миссию вместе. Спрятанный пакет с информацией являлся лучшей семейной терапией. Возможно, когда-нибудь они найдут Настю. И возможно даже заживут нормальной семьёй, по крайней мере, попробуют. Но пока Лика была не готова рушить амнезиновую петлю, подвергать опасности их дочь, подвергать опасности их трещащий по швам брак. Пока Настя где-то далеко, им с Борисом есть для кого жить. Без родителей, работающих на институт, дочери будет намного лучше. Однако вслух душа «А» класса произнесла:

– Мы не имеем права на семью в общечеловеческом понимании. Пока есть этот пакет, мы имеем надежду, что у нас есть что-то большее, чем мы сами. Что-то, ради чего и стоит делать то, что мы делали уже много раз. Снова и снова.

Крупное тело Бориса поднялось с постели. Сейчас он ощущал счастье в своей остывшей душе. Но действовать надо было быстро, ведь Лика с записи просила сделать все оперативно. И пусть круг повторится еще и еще, их дочь достойна нормальной человеческой жизни без стрельбы, демонов и прочей паранормальной шелухи.

None

Глава 33. Углеродная жизнь

Чем живет смертный и чему надо учиться падшему богу?

Во-первых, это учитывать климат. Одинокие снежинки таяли на моем лице, покрывая черные волосы холодной, но недолговечной шапочкой. Осенний плащ особо не грел, но зато под ним можно было спрятать меч, а в карманах плаща удобно помещался пистолет — оружие без патронов с недавнего времени.

Во вторых, помнить про необходимость питаться. Организм должен есть и из еды получать энергию. У людей еще есть чакры — энергоцентры, питающие их сознание и душу. Но у меня, как у ужаленного октаканом, их естественно не было.

Проводя свободное время в медитациях, с помощью врождённых человеческих способностей я создал что-то наподобие желудка переработчика. На эфирном плане это, наверное, выглядело как черный сгусток с щупальцами и клювом, как у осьминога. С появлением данного «изобретения» находиться в людных местах стало жизненно необходимо, там я мог выкачивать легкодоступную энергию, с выпивших в основном. Конечно же, лярвы – мелкие паразиты, прицепленные к людям — каждый раз возмущались, когда я отбирал у них их хлеб, но я ел и их.

Копировать свое сознание на тонкий план не получалось. Я все еще не был уверен, что все делаю верно, а значит, не мог избавиться от материальной привязки. Неприятно отвлекал от выживания гормональный фон человеческого тела. Иногда я ловил себя на мысли, что смотрю на ту или иную женскую особь. Зигмунд Фрейд это бы оценил, мое сознание давило все животные посылы, у психологов это называется сублимацией.

Были и плюсы: новое тело не зависело от фаз сна, главное – чтобы энергии всегда хватало. При выборе вида этой самой энергии я остановился на самой низменной вибрации не случайно. Не случайно и собирал из нее по крупинкам совой духовный образ. Она более доступна, а моя цель была скорее в аду, чем на небесах. Конечно, поглощая энергию любителей алкогольных радостей, хотелось самому выпить, и тут же зажигались гендерные желания, но их я тоже гасил по привычной схеме.

Автобусная остановка – вполне людное место. Только тут я мог быть уверен, что меня не застрелит снайпер или что какой-нибудь бесплотный пожиратель не откусит от меня кусок. На всякий случай я мониторил материальный и тонкий мир. Взгляд на астральный план давался мне с трудом. Все было серое и бесцветное, как будто ты смотришь сквозь плотный целлофан. Но я смотрел постоянно, а значит, постоянно тренировался.

Алкаш бомжеватого вида, сидящий на деревянной скамейке грел меня своей жизненной силой, засыпая на глазах. Моих щупальцев хватало, чтобы дотянуться до его чакровых центров, но не ощущать смрада, исходящего от прожигающего жизнь человека. За эти полторы недели я возненавидел людей ещё больше. Вот взять, к примеру, этого алкаша. Я покосился на него, чтобы мои мысли цеплялись за визуальную картинку. Он не щадит свое тело, его душа на подсознательном уровне, скорее всего, в курсе его судьбы. Напичканный болезнями, как мешок домашнего пылесоса пылью, он даже не задумывается о смысле своей инкарнации. Лярвы дают ему эйфорию, а он им энергию — необычайно жестокий паразитизм. Но сегодня вместо лярв был я. Не знаю, питался ли какой-то еще осколок Ра морально опустившимися людьми в других реальностях, или я был такой один. Но в отличие от этого человека, у меня не было еще одной жизни. Я вдруг понял нечистых, питающихся жизненной силой людей и животных. Рожденные в низшем астрале, они просто не имели иного выбора. Не гуманно? Возможно. Но сейчас я как никогда походил на них с одним единственным отличием – я не был палачом.