На самом деле

Когда Михаила Петровича хоронили, бабки у подъезда говорили, что вот был ведь человек-дрянь, ну, просто никому не нужный человек. И злобный такой всегда. Гонор свой всегда показывал. И не здоровался. И даже ругался со всеми. А вот же, умер-то с улыбкой. И смотри, смотри - совсем другой же стал. Хороший какой...

Супероружие

- Вот все у нас сегодня сикось и наперекосяк из-за этого грузина!

- Да-а-а, сейчас-то на Сталина чего только не понавешали. Всех собак теперь - на Сталина. Сказал бы ты это в раньшие-то времена, когда помоложе был!

- Причем здесь вовсе Сталин? Я о Берии! О Лаврентий Палыче, так его и переразэтак трижды подряд за все хорошее!

Пиво с мужиками за столиком во дворе под раскинувшим толстые ветви старым тополем. В жаркую погоду второй половины лета. После работы, которая отняла, казалось, последние силы в конце недели. Ну, и разговоры, как положено. Пить пиво и молчать - это можно и просто из-под крана хлебать водицу. А если не молчать, то о чем говорят мужики жарким летним вечером, сидя вокруг запотевшей трехлитровой банки с пивом? Вот женщины выдумывают себе разное, что, мол, меряются мужики там всем подряд или девок своих обсуждают, и потому всегда они, женщины эти, стремятся подслушать хоть краем уха мужские разговоры. А мужики, может, вовсе о литературе рассуждают. Кино пересказывают. Футбол - вот тоже тема. Или еще можно о политике. Ну, и об истории, конечно. Потому что как же без истории, если вся наша политика и вся наша жизнь - оттуда?

А если об истории начинают, так обязательно и обстоятельно пройдутся по всем фактам с самых древних времен. Поговорят о варягах и о крещении Руси, поругают слегка Калиту за Тверь и насчет татаро-монголов поспорят... А потом непременно упрутся в ту историю, что была совсем, кажется, недавно - ста лет не прошло. И конечно, каждый принесет по трехлитровой банке янтарного напитка, играющего на солнце солнечным же цветом, из соседнего ларька с громкой надписью: "Живое пиво из кегов".

- Не, ну, по Берии сейчас у нас разное говорят... Это в детстве, помню, песенки разные и страшилки. В самом раннем детстве. Давно, то есть. И в кино всегда он такой страшный был. Змея в пенсне.

- Какие разговоры? О чем ты? Я лично занимался вопросом! Понимаешь, я - лично! Только без лишнего базара, мужики. Только вам. А то мало ли что... Ну, вы же меня понимаете?

Пиво на улице пьют из пластиковых больших стаканов, не из кружек фирменных. Если бы кружки стояли поллитровые - то после четвертой начинается замедление процесса потребления и еще вставания постоянные. А стаканы эти полными и не налить - гнутся и мнутся, как в том анекдоте. Вот и подливают раз за разом без счету. Первая банка давно уже обсыхает, отставленная на песочек под дерево. Разговор только разгорается.

Кузьмич в этом дворе, наверное, из самых старых жильцов. Никто сейчас и не вспомнит, когда он сюда приехал. Но приехал - это точно. Он и сам говорит всегда, что владимирский. И родня у него там где-то была раньше. Пиво он сегодня не покупал, но зато вынес самодельных черных чесночных сухариков с солью и кулек семечек на заедки. То есть, право выпить тоже имел.

- Ты в КГБ, что ли, работал, Кузьмич? Это по нашим временам не в плюс тебе, далеко не в плюс...

- Дураки вы все малограмотные. И кроме КГБ были у нас органы. И до КГБ, кстати, тоже были. И мы там делом занимались, а не туфтой разной.

- Ты дураками-то полегче кидайся. А то не посмотрим на возраст...

- Тю, Лёша, не трогай дедушку! Пусть расскажет лучше, что он тут нам про Лаврентий Палыча втыкал. Интересно же!

- Давай, давай, дед, про Лаврентия. Рассказывай, раз уж сам начал.

***

- Разрешите, товарищ полковник? Прибыл я.

- Ну-ну. Прибыл он...

Поле армии он долго привыкал к отсутствию погон и настоящему запрету тянуться и прищелкивать каблуками. Начальство, учили его, надо знать в лицо. А не по звездам на погонах. А отсюда: кого ты не знаешь лично, тот тебе не начальник. Свой же начальник требует не чинопочитания и четкого отдания чести, а работы.

Алексей закончил войну майором. Служба была разная. Начинал он в батальонной разведке, быстро вырос до дивизионной. А там уже его начальник штаба армии перетащил к себе, усмотрев главный козырь молодого орденоносца не в кулаках и не в бесшумной походке, а в его голове.

- Аналитик ты от бога, Лёша. Нам как раз такие нужны. И не спорь, потому что это приказ.

Вот на этом и остановился его карьерный рост. Операторы сидят в штабе. А штаб сидит в тылу. Под конец войны случаев таких, чтобы с автоматами отбиваться от гитлеровцев, практически не стало. Хотя, оружие по-прежнему чистили, смазывали, снова чистили, и иногда постреливали в роще в установленные ростовые фигуры - чтобы навык не потерять.