На самом краю

Андрей остановился, но лишь слегка повернул голову:

– Чего еще?

– Да ни хера, выражаясь, вашим же языком. Вернитесь и поговорим серьезно. Кажется, я склонен согласиться с Приамом, что стоит рискнуть.

– Да неужели? – хохотнув спросил Андрей и повернулся, – С чего бы это?

– Ну, как вам сказать… – пожал плечами Маргадон, – не то, чтобы тут что-то личное… но сами согласитесь, как математик… Впрочем, об этом после… Сядьте и поговорим спокойно.

– Зачем? – снова ухмыльнулся Андрей.

–Ну, во-первых, если вы отсюда уйдете, вас, с большой степенью вероятностью снова повяжут менты, а тогда уж, боюсь сломанным ребром не отделаетесь…

– Почему это они меня снова повяжут? – уже менее иронично спросил Андрей.

– Да потому что вы – другой. Просто другой. – Ответил Маргадон и, чиркнув спичкой, зажег, наконец сигарету. – Для них вы мало отличаетесь от какого-то подозрительного, с их точки зрения, гастарбайтера.

– Гастар… чего? – переспросил Андрей.

– Про штрейкбрехеров слышали? – спросил Приам.

– Ну, да… – немного растерявшись, ответил Андрей. – А причем тут это?

– Ну, это, в сущности, то же самое, только наем их на работы идет из-за границы. Бесправные, несчастные, в общем-то люди, готовые работать за копейки, поскольку в их странах и того не платят.

– А менты тут причем? – удивился Андрей.

– Ну, как тебе сказать… – Маргадон вдруг перешел на «ты», – среди этих приезжих тоже есть свой процент сволочей: ворье, и все такое прочее. Вот менты и вешают на них всех своих «глухарей», чтобы не париться на манер Шерлока Холмса.

– Глухарей? – переспросил Андрей.

Маргадон и Приам переглянулись.

– Ну, это – нераскрытые дела, которые, в сущности, раскрыть и невозможно. – Пояснил Приам. – Такое и на тебя хотели повесить, так что… сам понимаешь…

– Не понимаю… – мотнул головой Андрей, – но ведь признание само по себе мало, что значит. Его же все равно доказать нужно…

Маргадон и Приам снова переглянулись. Маргадон хмыкнул, а Приам примирительно поднял ладонь.

– Нет, – ответил на сей раз Маргадон, – сегодня ситуация такова, что достаточно одного признания.

– То есть им важно посадить абы кого? – Андрей явно не верил.

– Примерно так. – Констатировал Приам. – За пять минут мы тебе не сможем изложить все проблемы, навалившиеся на страну за пятьдесят с лишним лет постсоветского времени, но потихоньку, думаю, за несколько дней, это было бы реально.

– И все равно, почему я должен вам верить?

– Ни почему, – отрезал Маргадон, – Вера – это очень тонкая штука. Так, например, ребенку стоит верить доводам родителей, которые обычно ему зла не желают. Верить потому, что родители не в состоянии за минуту вложить в маленькую головку весь имеющийся у них жизненный опыт. Более того, человеку стоит верить в бога, поскольку вдруг он действительно существует, пусть и в каком-то совершенно ином виде, не таком, как его представляют. А тогда вера – это единственный компас в этой жизни, поскольку бог не может вложить в наши примитивные мозги знание обо всем безмерном многообразии мира, которое имеется. Понимаешь? Поэтому стоит верить его заповедям. Если ты не шпион, а это скоро выяснится, то место, где ты сейчас находишься – лучшее из всех возможных, и в это тебе стоит пока что просто поверить. Поверить, поскольку мы не можем адаптировать тебя к этому миру мгновенно. Это потребует определённого времени.