На сем стою. Жизнь Мартина Лютера (ЛП)

Совершенно иным было его отношение к императору. Здесь Лютер обольщался последней своей великой иллюзией. Он восхвалял Карла за проявленное им ранее милосердие и не желал слушать тех, кто говорил, будто император следует подстрекательским советам папистов. Если же, однако, император так поступит и возьмется за оружие, чтобы пойти против Евангелия, его подданным следует просто отказаться служить под его знаменами, предоставив решать все остальное Господу, Который избавил Лота из Содома. Если же Бог не вмешается, чтобы защитить Свой народ. Он все равно остается Господом Богом, и ни при каких обстоятельствах подданные не должны выступать с оружием против утвержденной Им власти. В следующем году, однако, Лютер вынужден был сказать, что слово, использованное Павлом, а именно "власти", стоит во множественном числе, и хотя простой человек не может брать в руки меч, поскольку этим правом наделена лишь "власть", однако одна власть имеет законное право противостоять другой, даже с помощью меча. Иными словами, одна ветвь власти может использовать силу для исправления той несправедливости, которую творит другая. Священная Римская империя была конституционной монархией, и во время своей коронации император давал клятву, что ни один из его германских подданных не может быть поставлен вне закона до тех пор, пока он не будет выслушан и осужден судом. Хотя это положение и не могло защитить монаха, обвиненного в ереси, тем не менее после вмешательства князей и курфюрстов дело Лютера претерпело изменения. Если бы Карл нарушил свою клятву, то даже правители второго уровня могли выступить против него. Формуле, предложенной Лютеру юристами, суждено было получить широчайшее распространение и популярность. Лютеране использовали ее лишь до своего законного признания, что произошло в 1555 году. Впоследствии этот же лозунг подхватили кальвинисты, выведя правителей второго уровня из числа высшей знати Франции. В Англии пуритане использовали тот же прием в отношении парламента. Историки более позднего времени столь привыкли рассматривать лютеранство как движение, раболепствовавшее перед политической властью, а кальвинизм считать непримиримым противником этой власти, что совсем не мешает напомнить им о лютеранском происхождении этой доктрины.

Но она не была изобретена Лютером, хотя он и признавал ее действенность - пусть даже с определенными опасениями и такими оговорками, что совершенно непонятно, в какой мере его условия были фактически выполнимы. Императору, по мнению Лютера, можно противостоять силой не в том случае, если он вновь введет служение мессы, но единственно лишь тогда, когда он попытается силой заставить лютеран ходить на мессу. Император это сделал лишь после смерти Лютера, когда от плененного Филиппа Гессенского потребовали присутствия на мессе. Мы так и не узнаем, тот ли это случай, когда Лютер счел бы, что настало время использовать меч вполне законно. Он всегда был готов к непослушанию, но даже мысль о том, чтобы поднять руку на помазанника Божьего, была ему в высшей степени отвратительна.

Таковы были общественные проблемы, которые занимали Лютера в последние годы его жизни. Ни одна из них, кстати, не побудила Лютера к каким-либо действиям, выходящим за рамки написания меморандумов. Он должен ограничить свою работу определенным кругом задач, что он чаще всего и делал. "Корова, - говорил Лютер, - не попадает на небеса за то, что дает молоко, однако именно ради этого она и создана". Используя тот же прием, он мог бы сказать, что Мартин Лютер не может решить своим служением судьбу Европы, однако именно ради этого служения он был создан. Он строго выполнял все свои обязанности, связанные с преподаванием и службой в приходе. До самого конца Лютер проповедовал, читал лекции, давал наставления и писал. Дерзкая непокорность его молодых лет в значительной мере, однако, перешла в брюзжание человека, утомленного болезнями, трудом и разочарованиями. Тем не менее, когда возникала насущная необходимость, в Лютере всегда возрождалось чувство ответственности, заставляя его откликаться на эту нужду. Это наглядно показывают события, завершающие его жизнь. Новая мода, согласно которой девушки Виттенберга стали носить платья с открытыми плечами, вызывала у Лютера шок и отвращение. Он ушел из дома, заявив, что никогда больше не вернется. Привел Лютера домой его врач. В это время от баронов Мансфельда поступила просьба прислать посредника для разрешения их спора. Меланхтон был слишком болен, чтобы ехать. Лютер был слишком болен, чтобы жить. Но он поехал, помирил баронов и умер на обратном пути.