На семи морях. Моряк, смерть и дьявол. Хроника старины.

И тут внезапно из бурлящей пенной завесы возник английский пакетбот[21] и флажными сигналами пожелал Джошуа «хэппи Кристмас» – счастливого рождества. Капитан узнал героя моря, чье имя обошло к тому времени всю мировую прессу. Но находившемуся под впечатлением газетной шумихи капитану даже в голову не пришло, что этот отчаянный парень может нуждаться в помощи. Только так мог объяснить себе Джошуа поведение англичанина, и это вернуло ему мужество и удвоило силы. Не дать себя побороть – к этому его обязывала репутация. И он выстоял Вальпургиеву ночь у мыса Доброй Надежды.

После трехлетнего отсутствия рыжебородый викинг снова увидел берега Лонг-Айленда.[22] Однако перед этим у него была в Атлантике одна встреча, позволившая ему проявить врожденное чувство юмора. Однажды капитан проходящего мимо американского крейсера флажными сигналами запросил его, не видел ли он испанские военные корабли. Джошуа поднял в ответ сигнал «Почему?». А когда ему сообщили, что между США и Испанией идет война, ответил: «Для целей взаимной помощи предлагаю совместные действия!»

Живой и невредимый вернулся Джошуа Слокам в родную гавань. Время от времени появлялись еще отважные люди, которые тоже в одиночку, хотя и с лучшим снаряжением, плавали вокруг света. И все же ни один из последователей Джошуа не сумел оставить позади столько морских миль и посетить столько мест на глобусе, как Старик и «Спрей».

Глава третья ОН, МУ МАМЕ IS САРТAN КIDD

Рядом черт со мной стоит,

Абордажный нож блестит

Мы не раз бороздили седой океан,
Мы – цари на морских путях.
Наш отчаянный, дерзкий, разбойный клан
На купцов нагоняет страх.

Припев:

Пусть грохочут пушки и мушкеты бьют,
Блещут абордажные клинки!
Вражеские флаги падают на ют.
Мы их одолели, моряки!
Слава беспокойным волнам океана!
Слава силе дерзостной руки!

Нас дьявол ведет за собой по морям,

Не боимся мы божьего гнева,
Мы не верим кресту и святым дарам,
Мы любим вино и девок.

Но наступит однажды последний миг,

От судьбы не уйти назад,
И тогда мы направим свой старый бриг
Прямою дорогой в ад…

Песня корсаров

Морской разбойник возник в ту самую пору, когда на морских путях появились торговые корабли. Само слово «пират» происходит от греческого глагола «реiran», что означает – «искать свое счастье».

Расцвет средиземноморских рабовладельческих государств, развитие торговли между ними дали толчок возникновению пиратства. Ведь разбой возможен лишь в том случае, если есть что грабить. Пузатые финикийские и греческие торговые суда, богато груженные товарами и драгоценностями, утюжили волны Средиземного моря. Они-то и стали первыми жертвами пиратов.

Во времена Римской империи морской разбой приносил такие убытки, что в 67 году до н. э. сенат вынужден был организовать против пиратов грандиозную карательную экспедицию. Полководец Помпей захватил тогда 1300 пиратских кораблей. Плененные разбойники, общее число которых превышало 20 тысяч, были поселены на Сицилии во вновь заложенном городе Помпееполисе.

После распада Римской империи на Восточную и Западную, когда международная торговая деятельность временно замерла, не стало и материальных основ для морского разбоя. Он возобновился лишь в VII веке, когда арабы основали гигантскую торговую империю, простиравшуюся от Гибралтара до моря Сулу. Позднее города-государства Северной Италии – Венеция, Генуя и Пиза – стали первыми европейскими морскими державами, и Средиземное море вновь превратилось в арену лихого корсарства, по сравнению с которым действия ганзейских пиратов Штёртебекера, Бенеке и Гёдике Михеля в Северном и Балтийском морях выглядели безобидными шалостями.

Корсары братья Барбаросса, тех же варварийских кровей, что Улух и Драгут, десятилетиями держали за горло капитанов итальянских торговых судов в Средиземном море. С этими морскими хищниками не мог соперничать сам прославленный генуэзский флотоводец адмирал Андреа Дориа. Однажды он, преследуя Драгута, загнал его в бухту. Наступившая ночь помешала адмиралу завершить победу над пиратом, и он решил закончить сражение на рассвете. Однако утром оказалось, что птичка выпорхнула из западни: ночью люди Драгута поставили свой корабль на катки из бревен и, перетащив его через перешеек шириной около трех миль, ушли от генуэзцев.