На семи морях. Моряк, смерть и дьявол. Хроника старины.

После этой необычайной спасательной акции такие древние мифы, как, скажем, миф об Орионе, предстают в совершенно реальном свете. Этот любимый древнегреческий народный певец на одном из состязаний артистов в Таренте был награжден драгоценным подарком, вызвавшим на обратном пути в Коринф зависть матросов. Они решили убить его. Орион попросил позволения спеть в последний раз свою песню. Вслед за тем он прыгнул в море. Дельфин, привлеченный искусством Ориона, принес певца на своей спине к берегу Тенарона. Здесь воздвигли впоследствии памятник в честь Посейдона, изображающий Ориона верхом на дельфине. Кроме того, астрономы перенесли Лиру, Ориона и Дельфина на небосвод как созвездия.

И наоборот, к царству сказок хочется отнести приключения китобоя Джона Тейбора из знаменитой некогда китобойной гавани Нантакет в Массачусетсе, который после кораблекрушения в Тихом океане вскарабкался якобы на спину кита и вокруг мыса Горн невредимым добрался до своей родины.

Однако, по достоверным сведениям, бывали исключительные случаи, когда отчаянные гарпунеры прыгали с бота на спину кита, чтобы немного «прокатиться» на нем.

Так истина, «морская травля» и предрассудки с течением времени тесно переплелись друг с другом. Петер Фройхен, соленый морской волк, посоветовавший Туру Хейердалу совершить путешествие на «Кон-Тики», дает следующее объяснение «морской травле»: «„Морская травля“ объясняется тем, что матросы ложно истолковывают определенные события. А кроме того, к каждой истории, что рассказывалась на кораблях, при очередном пересказе присочиняется еще кое-что новое».

Упомянутые уже носовые фигуры, или носовые украшения, возникшие впервые как дань человека якобы покровительствующим ему звероподобным идолам, варьировались с течением времени. Викинги, например, завершали форштевни своих стройных бегунов по волнам страшными головами змей и драконов, которые должны были вызывать ужас у противника.

Великое время носовых фигур наступило в XVI столетии, с началом глобального мореплавания. По сравнению с прибрежными плаваниями в дальних рейсах значительно возрос риск, а вместе с ним еще больше распространились и морские суеверия. Испанцы называли большинство своих кораблей именами католических святых, и эти святые плавали вместе с ними в виде носовых фигур. И ни один моряк не нанимался на корабль, сменивший имя и носовую фигуру.

На английских судах носовые украшения нередко изображали женскую фигуру. Хотя пребывание женщины на борту и считалось предосудительным, она (пусть не из плоти и крови, а всего лишь в виде резной деревянной фигуры) прочно обосновалась на корабле – с развевающимися волосами или причесанная, с короной или платком на голове, облаченная в пестрые блестящие платья или с обнаженными бедрами и грудью. Среди существующих до сих пор носовых фигур женщин наиболее знаменита Нэнни на бушприте бессмертной «Катти Сарк», стоящей с 1957 года в сухом доке в Гринвиче как памятник золотому веку парусников. «Катти Сарк» означает «короткая рубашка». Под бушпритом этого корабля помещена деревянная скульптура женщины с открытой грудью и в очень короткой рубашке, изображающая ведьму Нэнни, героиню повести в стихах Роберта Бернса «Тэм о'Шентер». Это была самая чистоплотная ведьма в мире, так как ее постоянно обдавала океанская волна.

Иногда предпочитались носовые фигуры в образе мужчин – королей или героев. На военных кораблях их надлежало покрывать позолотой. Моряки всех времен придавали носовым украшениям мистическое значение. Считалось дурной приметой, если венец штевня обрушивался во время шторма в воду или был отстрелен в морском бою.

Олави Паволайнен[06] в одном из стихотворений воздвиг вечный памятник этим носителям счастья:

Неистовой ночью бьют нас соленые бурные волны,
Когда в фосфорическом свете, как призраков смутные тени,
Бросаемся мы навстречу ревущей стене прибоя.
Когда же за мертвой зыбью поднимется солнце в небо,
Ищем мы пристальным взглядом желанную милую землю…
Как блещет на нас позолота под луною в краях пассатов,
Как сверкает броня ледяная искрящейся северной ночью!
Вперед! Мы не зря оседлали кораблей высокие штевни,
Мы не спим, мы всегда на страже, и в глазах наших —
наша тайна!

Ветер в морских суевериях продолжал играть роль и тогда, когда пар уже начал ломать зависимость корабля от пассатов. Ведь, несмотря на это, в дальних плаваниях почти до конца XIX века все еще преобладал парус.