На Северо-Западном фронте (Сборник)

В двенадцатом часу Должиков провел в политотделе короткое совещание. Он был серьезен и немногословен. Мы хорошо изучили нашего начпоарма. Должиков своенравен и крут, порой до крайности прямолинеен, а главное, не всегда попячен. Особенности его характера нередко ставили нас в тупик. Однажды он ни с того, ни с сего выговорил одному из начальников отделений политотдела: "Ты почему отсиживаешься в политотделе? Валяй-ка, брат, на передовую"! Начальник отделения политотдела покраснел от неожиданности и обиды, так как "сидел" в политотделе по приказанию самого же Должикова. Он уехал в дивизию и пробыл в ее подразделениях несколько дней. На четвертый день Должиков вызвал его к телефону. "Ты почему торчишь там"? - начал он вместо приветствия. - Разгуливаешь по передовым, а я тут за тебя работай! Вали-ка, брат, в политотдел!"

При всех своих странностях и крайностях Должиков мог быть в серьезной обстановке и собранным, и целеустремленным. Таким он был и на сегодняшнем совещании.

Зная Должикова и наблюдая его сосредоточенный вид, мы окончательно убедились, что предстоит нечто действительно важное и значительное.

6 января 1942 г. Гостевщина - Лажины

В напряженном труде прошел вчера весь день, а к вечеру мы, политотдельцы, снова на колесах. Новая передислокация и новые надежды на столь нетерпеливо ожидаемое начало наступления.

В автобусах провели остаток дня и почти всю ночь. Пустынное с утра шоссе стало необычно оживленным, сплошь забитым людьми, грузовыми автомобилями, боевой техникой, обозными повозками. Басовито рычат моторы танков, оглушительно ревут моторы авиасаней. С неба доносится гулкий рокот самолетов, прикрывающих колонну от нападения с воздуха.

Стоит трескучий мороз, от которого захватывает дыхание и становится пунцовой кожа. Пехотинцы идут в полном снаряжении, с винтовками или автоматами, с подвешенными к сумкам котелками и касками. У некоторых красноармейцев каски надеты поверх ушанок...

И вот, наконец, повое расположение политотдела - деревня Лажины... Торжественно сказочны, суровы приильменские пейзажи. Веет от них первозданной красой северорусской равнины. Дремучие леса поражают глаз строгостью и чистотой линий. Многочисленные в окрестностях Лажин небольшие холмы покрыты голубоватыми скатертями снега. Бесчисленными искорками снег отражает свет круглоликой луны. Дым из труб домов поднимается прямо ввысь, к далекому звездному небу. Сказочная красота всего окружающего покоряет нас.

Несмотря на усталость и усиливающийся к ночи мороз, мой фронтовой друг, помощник начпоарма по комсомолу батальонный комиссар Г. Н. Шинкаренко{61}, и я пробираемся в глубь леса. Опушенный снегом бор всегда пленит воображение человека, но то, что мы увидели здесь, превзошло все, когда-либо виденное нами. Исполинские сосны и ели покрыты изумрудными гирляндами снега. Они отбрасывают синеватую тень, а пышно украшенные снегом кустарники и мелколесье выглядят как бескрайняя выставка наспех изваянных скульптур, в гуще которых глаз различает то неясные очертания людей, профили человеческих лиц, то фигуры знакомых, а чаще всего неведомых, фантастических существ. Практической целью нашей вылазки было ознакомление с состоянием снежного покрова в лесу. Как и предполагалось, снежный наст оказался непрочным и хрупким. Такая снежная корка могла не облегчать, а только усложнять продвижение пехоты. Зато для лыжников (мы вышли в лес на лыжах, заимствованных у разведчиков) снег был превосходным. За нами оставались лишь едва заметные вмятины. Все эти сведения мы используем при проведении бесед в подразделениях.

Вернувшись в деревню, мы приняли участие в разборке только что прибывшего политотдельского скарба, растапливанием печей, выясняем, по возможности, обстановку. Уснули мы только под утро. Но не прошло и часа, как все проснулись от громкого треска: вблизи разорвалась небольшая бомба, сброшенная подкравшимся вражеским самолетом. Оконные стекла разлетелись на куски, и в избу ворвался леденящий холод. Мы завернулись в одеяла, плащ-палатки, набросили на себя шинели, но холод пробирался со всех сторон. Стыли даже ноги, обутые в валенки. Пришлось подняться всем и заделывать хламьем и соломой окна и вновь разжигать печь.

Однако и на этот раз спали мы не более одного-двух часов. Рано утром пришел сопровождаемый Должиковым член Военного совета армии дивизионный комиссар С. Е. Колонии. В своем кратком сообщении он охарактеризовал обстановку на фронте и поставил задачу перед политработниками, после чего Должиков распределил всех работников политотдела по дивизиям и бригадам. Выяснилось, что инструктор отделения кадров старший политрук К. Т. Щукин, инструктор 7-го отделения старший политрук Я. С. Драбкин и я направлялись в 180-ю дивизию. Этой дивизии предстояло пройти по бездорожью в тыл 290-й пехотной вражеской дивизии...