На шаг сзади

Потом он вернулся на Мариагатан, взял машину и повернул к выезду на Мальмё, где был супермаркет. Обычно перед тем, как зайти в магазин, он, сидя в машине, составлял список покупок. Так он поступил и на этот раз, но, уже катя коляску вдоль полок, обнаружил, что забыл шпаргалку в машине. Возвращаться не стал. Было уже четыре часа, когда он вернулся домой и разложил покупки – это в холодильник, это в буфет… Потом прилег на диван с газетой и тут же задремал. Через час он резко проснулся, как будто кто-то его толкнул.

Ему снилось, что они с отцом в Риме. С ними почему-то и Рюдберг, а еще – какие-то странные карлики, которые все время щиплют их за ноги.

Он с тяжелой головой сел на диване.

Мне снятся мертвые, подумал он. К чему это? Отец умер, но снится мне чуть не каждую ночь. И Рюдберг тоже скоро пять лет как умер. Коллега и друг, человек, научивший меня ремеслу полицейского.

Он вышел на балкон. Было по-прежнему тепло и тихо, но на горизонте клубились темные облака.

Внезапно с потрясшей его ясностью он осознал, насколько он одинок. Если не считать Линду, которая жила в Стокгольме и которую он почти не видел, друзей у него нет. Он общается только с коллегами по работе, и то в рабочее время.

Он пошел в ванную и сполоснул лицо. Посмотрел в зеркало. Несмотря на загар, явственно читалась усталость. Левый глаз красный. Лоб стал выше, но не потому, что он поумнел, а потому, что начинал лысеть.

Он встал на весы. По сравнению с прошлым летом он похудел, но все равно вес его не порадовал.

Зазвонил телефон. Это была Гертруд.

– Я только хотела сказать, что я уже в Рюнге. Все нормально.

– Я думал о тебе, – сказал Валландер. – Мне, наверное, надо было остаться.

– Мне самой хотелось побыть одной. Повспоминать… Но я думаю, мне здесь будет хорошо. Мы с сестрой замечательно ладим. И всегда ладили.

– Я заеду через недельку.

Не успел он повесить трубку, как снова раздался звонок. Это была Анн-Бритт Хёглунд из полиции.

– Просто хотела узнать, как все прошло.

– Что – все?

– Ты же должен был встречаться с маклером? Насчет отцовского дома?

Валландер вспомнил, что накануне они обменялись несколькими словами по поводу дома.

– Похоже, все нормально. Ты можешь купить этот дом за триста тысяч.

– Я его даже не видела.

– Так странно, – сказал Валландер. – Теперь там никого нет, Гертруд переехала. Кто-то купит дом. Может быть, превратят его в дачу. Чужие люди, ничего не знающие о моем отце.

– Во всех домах есть привидения. Кроме новостроек. Там их, кажется, нет.

– Запах скипидара останется надолго… Но когда и он исчезнет, уже ничто не будет напоминать, что когда-то там жил мой отец.

– У тебя голос расстроенный.

– Так оно и есть. Увидимся завтра. Спасибо, что позвонила.

Он пошел на кухню попить воды.

Анн– Бритт очень внимательна. Не забыла и позвонила. Самому ему никогда бы не пришло в голову позвонить в похожей ситуации.

Он глянул на часы – семь. Он поджарил себе колбасы с картошкой и сел перед телевизором с тарелкой на коленях. Пощелкал пультом, но ничего интересного не нашел. Поев, налил себе чашку кофе и вышел на балкон. Но солнце уже село, и было довольно холодно. Он вернулся в дом.

Остаток вечера он посвятил разбору привезенных из Лёдерупа отцовских бумаг.

На дне одной из коробок лежал коричневый конверт. Он посмотрел – там были старые выцветшие фотографии. Он не припоминал, чтобы видел их раньше. На одном снимке он сам, четырех или пяти лет, сидит на капоте большой американской машины. Отец стоит рядом и поддерживает его, чтобы он не упал.

Валландер отнес снимок в кухню и стал искать лупу в ящиках.

Мы улыбаемся, подумал он. Я смотрю прямо в объектив и раздуваюсь от гордости – мне позволили посидеть на машине одного из перекупщиков. Из тех, что покупали картины отца и безобразно недоплачивали. И отец тоже улыбается, но смотрит он не в объектив, а на меня.

Он долго сидел, положив перед собой фотографию. Давно прошедшая, потускневшая и забытая реальность. Когда-то у них с отцом были прекрасные отношения. Но решение пойти работать в полицию изменило все. Только в последний год жизни отца им удалось постепенно наладить контакт.

Но до прежней близости мы так и не дошли. До той улыбки, когда я сидел на капоте сверкающего «бьюика». В Риме нам было хорошо вдвоем. Но не настолько.

Он прикрепил снимок к кухонной двери и выглянул на балкон. Грозовой фронт был уже совсем близко.

Сел на диван и досмотрел последние эпизоды старого фильма.

В полночь он лег.

Завтра в восемь у него встреча с Мартинссоном и Сведбергом. Потом прием у врача.

Он долго лежал в темноте и не мог заснуть.

Два года назад он мечтал переехать из этой квартиры – купить дом, завести собаку. Жить с Байбой.

Ничто не сбылось. Ни Байбы, ни дома, ни собаки. Все по-старому.

Что– то должно произойти, подумал он. Что-то обязательно должно произойти, чтобы я снова мог смотреть в будущее.

Когда он наконец заснул, был уже четвертый час утра.

2

К утру небо прояснилось.