На шипах

Сказать сразу в лоб, что нам нужны нормальные стиральные машинки, а не ржавое полуживое старье, я не мог. Не мог я и спросить, как такое возможно, что у команды Пегас, ставящей цели выйти в премьер лигу, нет нормального персонала, который позволил бы игрокам сконцентрироваться на футболе. Оставалось проявлять гибкость и хитростью добиваться расположения большого босса. А он находился не в лучшем расположении духа.

– Алексей Александрович. – сказал я. – Я понимаю, что вы очень занятой человек несущий на плечах миллион обязанностей.

– Все мы занятые. Ближе к делу.

– Нам нужны стиральные машинки. – Сказал я, отбросив робость и прелюдии. – Комплект резервной формы. Тренировочные костюмы. Интернет, я уж не говорю о нормальном телефоне, потому что тот, что есть тоже вот-вот и сломается.

Он выслушал. Крепко сжимая бутылку, сделал несколько глотков и пристально на меня посмотрел. «Ну все, попал» – подумал я, настраиваясь на самое худшее. Предупреждал же Козлов.

– Да говно вопрос. – Ответил он и сделал еще несколько глотков.

Глава 11. Черный рыцарь

Даже в самом компактном и монолитном коллективе всегда есть место для белой вороны – человека, который в силу своих причуд существенно отличается от остальных членов команды. Что тут говорить, я и сам таким нередко бывал. Но Пегас другая история, Пегас – команда причуд, где у каждого глубоко в чулане спрятан скелет, делающий его особенным. Кривоножко, Суббота, Чича, Аршак, Кандауров и даже я в стане любой другой команды, клевали бы носом и носили белые перья. Здесь же, в силу одиозного подхода и неимоверной случайности все мы были как на подбор. Но даже в стае белых ворон, была одна черная.

Руфус Занга – таинственный африканец, одновременно со мной попавший в стан новой команды. Взятый в клуб за один лишь цвет кожи, он успел доказать, что это не единственное его преимущество. Универсальный защитник был одинаково хорош, как в центре, так и на фланге. Уже сейчас он по праву считался одним из лучших игроков первой лиги. Наблюдая за его умениями и напором, специалисты сходились во мнении, что надолго он тут не задержится.

Мнительный и молчаливый, он всегда сторонился остальных. Подозрительным взглядом косился на каждого из угла раздевалки. Даже на поле он редко вступал в полемику, решительно избегая каждого, будто его здесь хотели съесть. На счет последнего не шутка. Поначалу комнату с ним делил Аршак, но спустя два дня настоятельно требовал отселения. С его слов,Руфус постоянно сидел в темноте и смотрел по телеку записи африканских обрядов с человеческими жертвоприношениями. То, что поначалу казалось забавным, стало причиной ночных кошмаров. Аршак всерьез опасался стать завтраком для загадочного африканца. Каким бы не был Руфус по жизни, на поле он всегда оставался воином. Черный рыцарь с открытым забралом всегда рвался в бой. Несмотря на помехи и трудности он приносил пользу команде, делая левый фланг самой стабильной частью нашей игры.

Он совершенно не говорил по-русски и за время нахождения здесь не предпринимал никаких попыток восполнить этот пробел. Языковой барьер не был единственной причиной его молчания. Он не доверял никому, а его вид отпугивал даже самых общительных доброжелателей. Руфус признавал лишь французскую речь, говорить и понимать которую могли только я, Козлов и полиглот Майер. Вид грозного людоеда мне почему-то казался напускным, ведь за маской страшного зверя нередко скрывается сердце доброго льва.

Весна окончательно взошла на престол. Погодные катаклизмы отошли в сторону, позволяя теплу и солнечному свету озарять все вокруг. Полученная в матче с Казбеком травма, все еще держала меня взаперти, но стихающая с каждым днем боль оставляла место для оптимизма. Прихрамывая на одну ногу, я шел с подносом в руках, шаря глазами в поисках свободного столика. Набитый народом буфет громко галдел. Кривоножко сидел за столом тесной компании и рассказывал байки. Суббота и Аршак, как настоящие вратари-одиночки, предпочитали есть по отдельности. Решив не тревожить их, я рискнул и подошел к столику, где сидел Руфус Занга.

«Можно?» – спросил я по-французски и, получив одобрение, уселся напротив.

Каменное лицо Руфуса не выражало никаких эмоций. Холодным взглядом убийцы смотрел он в стоящий на столе борщ, бесцельно помешивая ложкой свекольную гущу. На пухлых губах проскальзывала брезгливость. Постный овощной суп не вызывал у него аппетита.

– Очень вкусно. – Сказал я, со смаком облизывая ложку. Руфус оторвал взгляд от блюда и уставился на меня. Его лицо по-прежнему не выражало эмоций, но в глазах зарождалось тепло.

– Я соскучился по Юфеми. – Сказал он. – Она так здорово готовит «фу-фу».

– Очень аппетитное название.