На школьном дворе

– Да здесь, на Луканихе, можно сказать, за углом! Туда каждую субботу рыболовы-любители приезжают, и хоть бы кто внимание обратил! А вот Бурундук обратил: давай, говорит, попробуем обжечь.

– Много ее?

– Гора целая. На много лет для всего города хватит.

Секретарь посмотрел на банку.

– Дело серьезное. Надо будет заняться. – Он помолчал, оглядываясь. – А где тут Лыков проживает? Нам бы с ним поговорить.

– Да вон он! Спиннингом орудует. Вы поговорите пока, а я тут по хозяйству займусь.

Далеко в стороне от других палаток стояла еще одна. Перед ней дымился костерок, а на краю берега стоял человек, время от времени взмахивая спиннингом. Инна с Глебовым направились к нему. По дороге они увидели нескольких ребят, которые сидели у самой кромки воды, держа по алюминиевой миске в руках. В мисках была вода и немножко песка. "Аборигены" разбалтывали эту смесь, ждали, когда песок осядет, осторожно сливали из миски мутную воду, заменяли ее свежей и снова начинали ее мутить.

– Шлихи учатся отмывать, – улыбаясь, сказал Глебов после того, как поздоровался с ребятами. – Золотишко мечтают обнаружить или другое полезное ископаемое.

Лыков их приближения не заметил. Одетый в старую военную форму и резиновые сапоги, он водил спиннингом, осторожно наматывая леску, и довольно громко говорил рыбе, попавшейся на крючок:

– Нет, брат! Нет, теперь ты не уйдешь, теперь ты от меня никуда не уйдешь.

Наконец большой ленок упал на луг и забился в траве.

– С уловом, Иван Карпович! – сказал Глебов.

– А? – Лыков быстро оглянулся. – Мое почтение, Борис Евгеньевич!.. – Он умолк, вопросительно глядя на Инну, а Глебов заговорил:

– Иван Карпович, вы на конференции сетовали, что областная пресса не уделяет внимания хорошим педагогам в глубинке. Теперь это упущение исправлено. Вот перед вами корреспондент Инна Сергеевна Шапошникова. Прилетела в Иленск писать очерк о Бурундуке, но не застала его там.

Иван Карпович оживился:

– А! Наконец-то! Рад вас приветствовать! Извините – рыба, не подаю руки. И еще минуточку: не пропадать же такой добыче. – Он повозился немного с ленком, снял его с крючка, сунул в садок и снова обратился к Инне: – Рад вас приветствовать! Чрезвычайно рад!

– Иван Карпович, – заговорил Глебов. – У Инны Сергеевны возникли некоторые сложности в связи с Бурундуком. Может, присядем?

При упоминании о каких-то сложностях Лыков сразу посерьезнел.

– Пожалуйста! Только здесь сыровато, а там посуше будет. И костерок от комаров.

Все трое прошли к костерку возле палатки. Лыков бросил на огонь несколько хвойных веток для дыма, после чего они разместились по разные стороны костра. Инна подстелила свой плащ-болонью и села на нее. Глебов прилег, подперев голову ладонью. Лыков сидел полубоком, и, опираясь одной рукой на землю, смотрел на Инну.

Глебов понимал, что он имеет дело с какой-то "чертовщиной", и это его веселило.

– Иван Карпович, у вас нитроглицерин или валидол при себе? – спросил он с улыбкой. Завроно насторожился:

– А зачем мне это? Я сердечными заболеваниями не страдаю.

– А вот теперь застрадаете. Инна Сергеевна, изложите все подробно, как вы мне рассказали. Не читайте ваш талмуд. Главное – живые впечатления.

Инна подметила веселый блеск в глазах секретаря, услышала, как он шутливо предлагал Лыкову лекарство для сердца, и внутренне сжалась. Неужели и он секретарь райкома – заодно с этим обманщиком Лыковым?! Неужели над ней хотят как-то подшутить?! И ее взяла злость против этого благодушного рыболова и "цинично усмехающегося" секретаря.

– Хорошо, – обратилась она к Лыкову. – Я расскажу вам все по порядку.

И она рассказала, как, прилетев в Иленск, встретила двух ребят на автобусной остановке, как пошла с ними в город пешком. Узнав, что директором у них в школе Бурундук, она, естественно, спросила, что он, по их мнению, за человек, и получила ответ: "Пьет в усмерть".

При этих словах Лыков приподнялся и сел на колени.

– Как?

– Пьет в усмерть, – холодно повторила Инна.

– Кто пьет? – тупо спросил завроно.

– Директор школы Бурундук. Это мне сказал некий Демьян – сын школьной уборщицы, который живет в одном доме с Бурундуком.

– То есть... как это он пьет? – задыхаясь, опять спросил Лыков.

– В усмерть, – бесстрастно повторила Инна. – Демьян мне сказал, что с ним спасу никакого нет, а ваша дочка не только этого не отрицала, но еще и добавила кое-что.

– Простите! Моя дочь?

– Ваша дочь Альбина Лыкова. Белобрысенькая такая, худенькая, с короткой челкой на лбу.

– Да... Она... И... и что же она вам сказала?

– Что Бурундук не только пьет, но и ведет себя как человек с нездоровой психикой: подговаривает ходить босиком по раскаленным углям, а иногда, натянув на голову чулок, выскакивает из кустов и пугает детей. Лыков вскочил.

– Борис Евгеньевич! Ведь Альбина знает, как все было, я же при ней всё жене рассказывал!

– А вы расскажите сейчас Инне Сергеевне, – посоветовал Глебов.

Лыков, сбиваясь от волнения, объяснил, как Ленька сам додумался ходить по углям, рассказал, что с помощью капронового чулка Бурундук спас Луизу Мокееву от злых на нее ребят.