На скалах и долинах Дагестана. Среди врагов

У Спиридова при виде такого нечеловеческого страдания холод пробежал по телу и волосы шевельнулись на голове: так страшен был Арбузов в эту минуту.

Спустя полчаса в тюрьму снова вошел Агамалов.

— Эй, ты, собака, вставай, — толкнул он ногой Арбузова, — за тебя выкуп прислали.

Арбузов вскочил, словно его подбросило.

— А Петюнька, разве его со мной не отпустят? — спросил он прерывающимся голосом, боязливо вглядываясь в лицо армянину.

Тот злорадно рассмеялся.

— Нет, твой мальчик в Персию поедет. Его купил этот старик-перс, он ему очень понравился еще тогда, когда в первый раз приезжал в этот аул. Твой мальчик красивый. Персы любят таких, — сказал армянин насмешливо и цинично сверкнул глазами.

— Но как же, вы получаете за нас выкуп? Стало быть, должны отпустить нас обоих.

— Мы бы и отпустили, если бы за вас прислали столько, сколько требовалось, но на ваш выкуп прислано лишь пять тысяч. За эту цену решено отдать только одного тебя, за мальчика же Ташаву купец-перс заплатил три тысячи.

— Постой, скажи Ташаву, я дам двадцать. Понимаешь, двадцать? Пусть оставит мальчика у себя, не обижает его, кормит хорошенько, бережет, а меня отпустит за те пять тысяч, которые вам прислали. Через два месяца я вернусь сюда и привезу двадцать тысяч. Понял?

— Понять-то понял, но только все это напрасно, пустые слова. Мальчик уже продан, деньги получены, о чем же теперь и толковать? Ташав-Хаджи не баба и у него не два языка. Слово его твердо.

— Ну а без мальчика мне и свободы не надо, так и скажи твоему Ташаву. Пусть деньги, присланные за меня, назад пойдут, я не хочу уходить из плена.

Агамалов злобно усмехнулся.

— Глупая старая чакалка! — произнес он. — Неужели ты воображаешь, что, наслушавшись твоей брехни, Ташав-Хаджи откажется от получения пяти тысяч? Если ты не захочешь идти добровольно, тебя свяжут, бросят на арбу и повезут туда, где дожидаются уполномоченные с русской стороны с выкупными деньгами; тебя сдадут им, получат выкуп, а после, если хочешь, ты можешь вернуться к нам опять, в гундыне места хватит.

Сказав это, Агамалов презрительно плюнул и вышел. Спиридов принялся уговаривать Арбузова покориться.

— Послушайте, не упрямьтесь. Поезжайте скорее, собирайте деньги, и тогда вы можете поехать в Персию и там выкупить своего мальчика.

— Но как я узнаю, где он будет находиться?

— Это легко. Николай-бек знает этого перса, через него вы легко узнаете, куда увезут Петюню. Это единственный выход. Сопротивлением же вы ничего не достигнете.

Арбузов глубоко задумался.

— А пожалуй, вы и правы, — сказал он наконец, несколько успокоившись. — Послушаюсь вас, и авось Бог поможет мне.

— Наверно даже, — поспешил утешить его Спиридов.

С отъездом Арбузова и исчезнувшего Петюни Спиридов остался в туснак-хане один, и это одиночество, особенно первое время, приводило его в отчаяние. На беду, и Николай-бек, и Иван куда-то исчезли, так что Петр Андреевич был лишен и последнего утешения — перекинуться с ними несколькими словами.

Гундыня тоже опустела. За убийцу горца родственники внесли близким убитого пеню, и его выпустили на свободу.

Страшно медленно потянулось время для Спиридова. Целые дни он, как зверь в клетке, метался из угла в угол, боясь только одного: чтобы не сойти с ума.

Наконец, к величайшей радости Петра Андреевича, в один из дней, когда тоска грызла его с удвоенной силой, в туснак-хан вошел Николай-бек.

Увидя его, Спиридов даже вскрикнул от радости и, отдаваясь первому порыву, бросился к нему на шею и крепко обнял его, чему Николай-бек даже немного удивился.

— Здорово же вы тут стосковались, если мне как брату обрадовались! — усмехнулся он. — Ну, здравствуйте, как живете-можете?

Только теперь Спиридов заметил, что левая рука Николай-бека была на перевязи и на ходу он слегка прихрамывал.

— Что с вами? — спросил Спиридов, глазами указывая на перевязку. — Ранены?

— Слегка, — угрюмо отвечал Николай-бек, — через неделю совсем заживет. Рана не беда, беда, что дела наши плохи.

— А что?

— Русские идут к Хунзаху. Генерал Фези надул нас; мы ждали его через Гимры и Койсубу. Шамиль нарочно собрал гумбетовских и койсубулинских старшин на совещание, и они поклялись занять Ка рабахский мост на Аварском Койсу и удержать его до приезда наших партий, которые Шамиль поскакал собирать; но пока старшины судили и рядили, Ахмет хан Мехтулинский по приказанию генерала Фези занял мост и отбросил наши слабые силы. Теперь Фези уже находится в Аварии, и хотя дорога ему предстоит тяжелая, но зато ни один выстрел не встретит его до Хунзаха. Шамиль взбешен и рвет на себе бороду, но ничего не поделаешь, Авария, по крайней мере в настоящем году, выскользнула из наших рук.

— Отчего же такая неудача? Ведь вы говорили, что шамилевские полчища готовы к бою.