На скамейке возле Нотр-Дам

В тот ранний вечер, в который в квартире Мари раздался телефонный звонок из Москвы, она оказалась дома совершенно случайно – вот так оказываются наказуемы слишком ранние уходы с работы. Но Мари как раз не была халтурщицей и лентяйкой. Опять-таки случайно в тот вечер вырубился Интернет в ее небольшой конторе, и месье Дюпон, которому она верно служила уже лет семь и с которым вместе поднимала его фирмочку, оптом закупающую и доставляющую разнообразные сувениры во всевозможные парижские ларьки, отпустил ее домой. Мари была одновременно и секретаршей, и логистиком, и специалистом по рекламе, но зарплату получала только одну. Мари теперь сносно говорила еще на трех языках, кроме родного, так что Дюпону при необходимости она заменяла еще и переводчицу. Поэтому он и согласился отпустить ее пораньше. Но, несмотря на загруженность, Мари вовсе не жаловалась на свою жизнь. Платили ей, даже учитывая одну зарплату, неплохо, мужа у нее уже давно не было, детей тоже… Однако тем приятней обещал быть для Мари свободный вечер. Впрочем, Мари не считала себя одинокой. У нее была Лулу – маленькая беленькая собачка – лохматая и не особенно породистая, зато преданная хозяйке всем своим собачьим сердцем. Лулу было уже порядочно лет – никто не знал сколько, потому что она перешла к Мари по наследству – вместе с квартирой. Хозяева продавали квартиру с условием, что новая хозяйка возьмет их щенка, сами они куда-то уезжали. И когда Мари пришла за ключами, она увидела Лулу, вжавшуюся в угол возле входной двери. Казалось, собачка поняла, что она останется, когда другие уедут. Мари стало ее жаль. Она взяла ее на руки и стала говорить с ней по-русски. Собачка поняла слова утешения. Они стали неразлучны. Вернее, Лулу, будто понимая, что хозяйке необходимо работать, легко переносила одиночество в квартире по будним дням, но в воскресенье… О, воскресенье принадлежало безраздельно ей и Мари. В воскресенье Лулу категорически возражала, если Мари куда-то уходила без нее. Мари иногда даже казалось, что в ее отсутствие Лулу тщательно изучает календарь – так безошибочно она выделяла именно воскресенье из целой недели рабочих дней. Воскресенье было праздником для Лулу. В воскресенье они поздно вставали, валяясь вдвоем в постели сколько хотели. Потом шли пить кофе на крышу. Да, да. Из квартиры Мари, как и из некоторых других квартир этого дома, был выход на крышу. Крыша была поделена на небольшие отсеки перегородками, вроде тех, которыми у нас перегораживают лоджии в многоквартирных домах. Кстати приобретение этой квартиры Мари считала своим основным жизненным успехом. Иногда Мари задумывалась, чем еще она могла бы похвастаться в жизни? И как-то получалось, что, в общем, ничем. Ее внезапное и неожиданное замужество, казавшееся дома волшебным, быстро окончилось счастливым разводом без всяких сожалений. Уже через несколько месяцев совместного проживания муж произнес весьма обидную для ее слуха фразу: «Какие-то вы, русские, странные – не понимаете обычных вещей». И поскольку тут же оказалось, что своей молодой русской жене он предпочитает старую французскую любовницу, Мари с грустью констатировала, что она, наверное, действительно чего-то не понимает в их отношениях. И поскольку у мужа на поверку не оказалось ни денег, ни какого-то более-менее прочного положения, и это он, наоборот, рассчитывал, что Мари сразу же, чуть ли не с первых дней ее пребывания в новой стране начнет искать работу, что в принципе было невозможно, разве что как сразу пойти в уборщицы, Мари, может быть, даже несколько прагматично рассудила, что, по-видимому, ей лучше сразу расстаться с ним, не дожидаясь появления детей, и отправиться самой в свободное плавание. Лучшей доли – в смысле нового мужчину – Мари искать не хотела, к тому же ей было просто некогда. Переменив несколько работ, она наконец нашла Дюпона, взяла кредит в банке и купила вот эту свою крошечную студию с выходом на крышу. Сейчас кредит был практически уже выплачен, но Мари не хотела брать новый. Ей нравилась ее квартирка. Нравилась она и Лулу. И к сорока годам Мари как-то успокоилась. Решила, что будет жить спокойно, свободно, делать, что хочет, лишь бы была вместе с ней Лулу. О возрасте Лулу Мари предпочитала не думать.